— Хочешь пить — пей. Чего из этого шпионский роман устраивать? Я что, запрещал тебе? — буркнул он недовольно.
«Ты только что лично выбросил мою миску с зельем в окно, обозвав гадостью. Это не ты был, да?»
Она сдержала ответ и улыбнулась:
— Император мудр.
— …
Поздней ночью Сыма Цзяо снова разбудил её. Было бы даже приятно, словно в те старые времена… если бы он не начал с того, что снова схватил её за грудь.
«Ты серьёзно?!» — Ляо Тинъянь перехватила его руку, посмотрела, как он её мнёт, будто воздушный шарик, и с тяжёлым вздохом опустила её ниже.
— Если уж так хочется, пусть будет талия. От груди я не сплю.
Сыма Цзяо послушно опустил руку, но тут же недовольно пробормотал:
— Тут вообще ничего не осталось. За что цепляться?
— Тогда, если ты уж лапаешь, то хотя бы не только одну сторону трогай, — с трудом выговорила Ляо Тинъянь, глубоко вдыхая. — Так ведь и до асимметрии недалеко… Это же серьёзно, ты понимаешь?
— На лице, кстати, тоже почти всё мясо ушло, — пробормотал Сыма Цзяо, хмурясь, как будто это он был потерпевшим.
«У тебя всё в порядке?! — мысленно заорала Ляо Тинъянь. — Эта идеальная овальная мордашка, такое изящество линий! Где ты ещё найдёшь такой острый подбородок, как у меня?!»
— Император, не намекаете ли вы, что я вас больше не устраиваю? Что моё обаяние увяло, и былое очарование рассеялось, как дым? — промурлыкала она, жеманно склонив голову.
Император, который сам был воплощением капризности, на её каприз даже не повёл бровью, а только фыркнул ей в лицо и рассмеялся в голос.
«Я ж знала, что так и будет, — устало подумала Ляо Тинъянь, — но, может, хоть повеселился и теперь даст мне наконец выспаться».
Однако в следующую секунду Сыма Цзяо вдруг заговорил серьёзно:
— Когда я тебя впервые увидел, подумал: красивая, очень даже… но вот как именно ты выглядишь, всё никак не мог запомнить. Только позже стало немного яснее.
«То есть… ты… лицо не запомнил? — Ляо Тинъянь в недоумении нахмурилась. — Лицо? Моё?»
Сыма Цзяо лениво пояснил:
— Я слишком много красавиц перевидал. Если не сосредоточиться — всё сливается, невозможно удержать в памяти.
«Вот оно что…» — Ляо Тинъянь вспомнила , как на каждом придворном пиру, когда Император устраивал сцены с вызовом наложниц, всех определяли исключительно по цвету нарядов. Раньше она думала, что он просто дальнозоркий и издали не различает лиц. Оказывается — банальная неспособность запоминать людей. А ведь она уже половину гарема по именам помнила.
Сыма Цзяо уставился на неё, а затем спросил:
— И что, даже не отреагируешь?
«А что я должна? Сказать спасибо за откровение? Или заплакать от умиления? — растерялась Ляо Тинъянь. — Может, ты дашь больной женщине хоть раз спокойно уснуть? Или для этого ты через полстраны сюда мчался, чтобы до утра выводить меня из себя?»
Она шумно выдохнула, резко отбросила покрывало и с демонстративной грацией распласталась на постели, обнажив плечо и раскинув руки:
— Император, ну так вперёд. Я вся ваша.
Сыма Цзяо лишь подтолкнул её в бок и буркнул:
— А мне где спать? Ты полкровати заняла.
«Да спи ты хоть на полу, всё равно не дождёшься своего», — мысленно пробормотала она и молча откатилась к стенке, уступив ему место. Стоило ей только уснуть, как Сыма Цзяо вновь дёрнул её за плечо.
— Что это сейчас было? — спросил он странным тоном.
— Что именно? — не сразу поняла Ляо Тинъянь, приподняв голову.
Он пристально смотрел на неё, с выражением, будто только что увидел инопланетянина:
— Это ты… сейчас меня соблазняла?
«Господи, святой ты человек, ну и реакция у тебя… — мысленно закатила глаза Ляо Тинъянь. — Пока ты сообразил, у других уже вся личная жизнь закончилась!»
Сыма Цзяо задумчиво произнёс:
— Слушай, ты и правда не робкого десятка.
«Ах, вот так значит? — мысленно взвыла она. — Теперь храбростью считается то, что смертная женщина осмелилась лечь рядом с бессмертным?»
