Жаль только, что Ляо Тинъянь двигалась недостаточно быстро, а язык у тех двух «разоблачительниц» оказался слишком уж бойким. Не успела она сделать и пары шагов, как самое главное уже прозвучало.
— Кто бы мог подумать, что Его Величество вовсе не сын Императрицы Дуань. Его просто записали на неё, — шептала одна, — ведь у настоящей матери Его Величества… была особая ситуация.
— Особая? Что ты имеешь в виду? — переспросила вторая.
— Настоящая мать Его Величества — вовсе не одна из наложниц покойного Императора. Это была та самая принцесса Цыюй, что скончалась рано…
— Принцесса Цыюй?! Но она же была родной сестрой покойного Императора! Получается… Его Величество — плод кровосмесительного союза брата и сестры?!
«А-а-а…»
Ляо Тинъянь едва удержалась на ногах, зажав лоб рукой. В её голове пронеслось короткое и очень недостойное ругательство.
«Да чтоб меня! Вот это секрет так секрет! А раз услышала — жди беды. Срочно уходить, пока не случилось чего-то необратимого!»
Она уже была готова уносить ноги, но едва подняла взгляд и застыла. Неподалёку, прямо перед ней, стоял Сыма Цзяо. Лицо его было каменным, и по выражению глаз было ясно, что он услышал. Услышал всё. А судя по тому, как позади него побелели от ужаса сопровождающие, это действительно были важные слова.
«Вот он, закон вселенной, — обречённо подумала Ляо Тинъянь. — Стоит за спиной кого-то обсудить, обязательно этот кто-то окажется рядом. А если услышал секрет — кто-то обязательно тебя заметит. Почему тайминг всегда такой дьявольски точный? Всё это странным образом напоминает заранее срежиссированную ловушку».
А за стеной, откуда доносились голоса, разговор продолжался.
— В те годы принцесса Цыюй страдала от безумия и жила во дворце Шуньхуа, — рассказывала старшая служанка. — Этот дворец стоял недалеко от сливового сада. Однажды внезапно вспыхнул сильный пожар. Всё строение сгорело дотла, вместе с ней и несколькими десятками дворцовых слуг…
— Что ты говоришь?! — ахнула вторая.
— А вскоре после этого и произошло то самое происшествие у дворца Тайцзи.
Ляо Тинъянь с ужасом смотрела на лицо Сыма Цзяо, и сердце её сжималось. Его выражение становилось всё мрачнее, а черты искажёнными, словно он вот-вот сорвётся. Она так и хотела крикнуть тем двум, чтобы они немедленно замолчали, иначе всё пойдёт совсем плохо.
Это был первый раз, когда Ляо Тинъянь воочию наблюдала, как у Сыма Цзяо начинается приступ наяву. Не во сне, не в бреду, а наяву. Это зрелище оказалось куда страшнее, чем она могла себе представить. Глаза его налились кровью, багровые прожилки разошлись по белкам, придавая взгляду пугающее, потустороннее выражение. Лицо его перекосилось от ярости и боли, дыхание сбилось. Он тяжело, с хрипами, втягивал воздух.
Гнев, затаённая боль, ярость и… нечто опасное. Всё это застыло на его лице. Ни следа от той безобидной мягкости, что он обычно показывал при ней. Лишь ледяная, жгучая ненависть и желание уничтожать.
— Уведите, — выдавил сквозь зубы Сыма Цзяо, холодно указывая на цветочное оконце рядом с Ляо Тинъянь. — Притащите ко мне этих двоих.
Как только он произнёс это, из-за его спины тут же выступили два евнуха с потупленными взглядами. Они стремительно обогнули галерею, метнулись за павильон и схватили тех двух болтливых служанок. Послышались испуганные вскрики, и вскоре обе были уже на коленях перед Сыма Цзяо.
Он без лишних слов занёс ногу и с силой наступил одной из них на пальцы.
— Кто послал вас сюда, — его голос звенел ледяной сталью, — кто велел вам нарочно болтать об этом?
— Го… господин, ник… никто! — сквозь всхлипы залепетала служанка. — Это… это я сама… болтала глупости, правда… А-а-а!
Сыма Цзяо, с кровавыми прожилками в глазах, сжал челюсти и сильнее надавил каблуком. Хруст костей и пронзительный, срывающийся на визг крик заставили всех присутствующих содрогнуться.
Ляо Тинъянь отвернулась и зажмурилась, но от этого звук стал ещё отчётливее, а следом послышался и спокойный, почти отрешённый голос Сыма Цзяо:
— В последнее время я был слишком мягок… вот и распустились, забыли, кто здесь кто. Уведите и допросите. Если не заговорят — сдерите с них кожу, как тогда. И повесьте у дворца Тайцзи.
После короткой возни и приглушённых криков женщин заткнули и потащили прочь. На снегу осталась тёмно-алая полоса крови.
