Отдохнув до следующего утра, Чу Юй поднялась ещё до рассвета. С Гу Чушэном они заранее условились о тайном знаке для похода в игорный дом. Гу Чушэн, уходя, нарочно оставил несколько следов, и оба поспешили в город. Он действовал открыто, а она — из тени.
Не успели они пройти и половины пути, как за Гу Чушэном увязалась погоня. Он мчался по узким переулкам, выбирая такие, где мог пройти лишь один человек. Так преследователи вынуждены были следовать поодиночке. На бегу он бросал под ноги всё, что попадалось, а Чу Юй, скрываясь, помогала ему, устраивая ловушки. Так и не удалось никому настичь его добрых полдня.
Тем временем старшая принцесса уже уговорила Императора Чуньдэ войти в игорный дом. Тени из дома Вэй настигли Чу Юй и, подав знак, получили от неё ответ. С балки крыши вниз упала черепица. Увидев условный сигнал, Гу Чушэн, опираясь на своё неумелое искусство лёгкости, взлетел на крышу и помчался прямо к игорному дому. Преследователи, ослеплённые яростью, забыли о скрытности и, ломая черепицу, бросились следом.
Чу Юй, повиснув под карнизом, следила за ними. Три группы одна за другой добрались до игорного дома. Гу Чушэн, не раздумывая, врезался в окно и рухнул внутрь.
Гулкий треск потряс зал. Принцесса и Император, переодетые простолюдинами, стояли у стола, делая ставки. Услышав шум, принцесса мгновенно шагнула вперёд, заслонив императора, и, окружив его телохранителями, повела к выходу.
В тот же миг внутрь ворвались убийцы. Поскольку заведение принадлежало роду Яо, они не стали сдерживаться. Гу Чушэн, не отличавшийся боевым мастерством, оказался в ловушке, словно черепаха в кувшине. Не вырваться, хоть крылья вырасти.
После ночной погони убийцы были взбешены. Хоть зал и превратился в хаос, они не отступали, рубили, ломали, гнались. Гу Чушэн, перекатываясь под столами, ловко ускользал от ударов.
— Государь, уйдём скорее! — воскликнула принцесса, прикрывая императора.
— Подожди, — остановил он её, нахмурившись. Его взгляд упал на Гу Чушэна. — Этот человек… разве не похож на старшего сына из дома Гу?
Император помнил его. Когда-то Гу Чушэн сам явился во дворец, чтобы донести на собственного отца; поступок редкий и запомнившийся. Теперь, видя, как того окружают клинками, Чуньдэ нахмурился ещё сильнее.
Седовласый евнух тихо шепнул:
— Государь, это действительно Гу Чушэн.
Император резко выпрямился, постучал веером по плечу ближайшего стража и приказал:
— Спасти его.
К тому времени Гу Чушэн уже несколько раз едва не был рассечён, но, пользуясь обстановкой, всё ещё держался. Когда императорские воины вступили в бой, перевес мгновенно оказался на их стороне.
— Не вмешивайтесь! — рявкнул один из убийц.
Чу Юй, слушая с балки, насторожилась. В этом крике слышался едва уловимый акцент северных варваров. Жители Хуацзина могли и не заметить, но для Чу Юй, много лет воевавшей на границе, это прозвучало как тревожный знак.
«Как же так? — мелькнуло у неё. — Эти ведь из людей Яо Юна, откуда у них северный выговор?»
Великий Чу вёл тяжёлую войну с северными варварами, и если полководец Яо Юн связан с ними…
Мысль обожгла холодным потом. Она тут же остудила себя: «Нет, если бы он и вправду был в сговоре, разве стал бы брать северянина в убийцы?»
Не находя объяснения, Чу Юй пригляделась к тому человеку. Его движения выдавали странность: меч держал, как житель Чу, но при возвращении клинка лезвие чуть наклонял. Эта привычка была свойственна тем, кто владеет изогнутыми саблями северных варваров. В школах Великого Чу такого приёма не существовало.
Страж, сражавшийся с ним, был явно столичный аристократ. Техника безупречная, но слишком прямолинейная, потому подвоха он не заметил.
Чу Юй решила, что этого человека нельзя дать убить. Она вытащила из-за пояса серебряную пластинку и метнула в сторону стража, отвлекая его на миг. Этого хватило: убийца успел выскочить в окно. Чу Юй тут же последовала за ним. Гу Чушэн теперь был под защитой Императора, можно было оставить его и заняться беглецом.
Северянин оказался ловким. Император не послал погоню, и вскоре тот выбрался из города. Убедившись, что за ним никто не идёт, он привалился к стене узкого переулка, вынул из-за пазухи флакон, зубами сорвал пробку и проглотил пилюлю. Затем, бросив флакон, он ловко перевязал рану.
Когда убийца уже собрался уходить, за спиной раздался женский голос:
— Раз уж герой перевязал рану, не откажется ли пройти со мной?
