Когда-то дед Вэй Шао перенёс столицу округа из Фаньяна в Юйян — поближе к пограничным военным укреплениям, — исключительно ради обороны от хунну.
От Шангу до Юйяна всего два-три дня верхом. Если Шангу падёт, Юйян окажется в смертельной опасности.
Как только гонец прибыл, он тут же встретился с прибывшим следом уездным начальником Юйяна и начал срочные приготовления к эвакуации жителей с пограничных территорий. После этого госпожа Сюй подозвала к себе госпожу Чжу и Сяо Цяо, велела им немедленно собрать вещи и отправляться в Фаньян вместе с Фэйфэй, туда, где безопаснее.
— Если бабушка остаётся — я тоже никуда не поеду, — тут же решительно заявила Сяо Цяо.
Госпожа Чжу уже слышала, что хунну начали наступление с юга, и без того терзалась тревогой. Теперь, услышав распоряжение госпожи Сюй, она поняла: даже Юйян может пасть. Её лицо стало мертвенно-бледным, она заколебалась, а потом прошептала:
— Тогда и я… тоже не поеду…
Госпожа Сюй с силой стукнула посохом о пол, гневно воскликнув:
— Я остаюсь, чтобы держать под контролем ситуацию в Юйяне! А вам вдвоём здесь оставаться — к чему? Только лишняя обуза на моём сердце! Моё решение окончательное и изменению не подлежит! Немедленно берите Фэйфэй и отправляйтесь в путь!
Возможно, из-за сильного волнения её вновь охватил кашель.
Лишь несколько сдавленных звуков — и она усилием воли его подавила, но дыхание сбилось, стало прерывистым.
Госпожа Чжу бросила на неё испуганный взгляд и сжалась, не осмеливаясь больше возразить.
Сяо Цяо, глядя на седые, почтенные черты госпожи Сюй, немного помедлила, затем склонила голову:
— Раз так… невестка последует воле бабушки и покинет город.
Только тогда лицо госпожи Сюй слегка смягчилось. Она задержала взгляд на Сяо Цяо и медленно произнесла:
— С Юйяном всё будет в порядке. Я велела тебе уехать — лишь на случай крайней опасности. Не бери в голову. Ступайте.
Сяо Цяо ощутила, как к горлу подступает горечь, а в носу защипало. Она с усилием сдержала хлынувшие чувства, подошла к бабушке и, опустившись на колени, низко поклонилась ей.
…
Хунну двинулись на юг. Госпожа Сюй решила остаться в Юйяне и вместе с войском и народом держать оборону до прибытия подкрепления, которое ожидалось со дня на день. По её распоряжению были размещены объявления с призывом ко всем желающим присоединиться к защите города.
Каждому, кто добровольно изъявит желание вступить в ряды защитников, предлагалось явиться в уездную управу Юйяна и получить доспехи и оружие.
Эти правительственные объявления были вывешены у всех четырёх городских ворот.
В то же время уездный начальник, следуя воле госпожи Сюй, распорядился на два дня открыть городские ворота настежь, позволив всем желающим покинуть Юйян и переждать опасность вне его стен. Вернуться можно будет, когда обстановка стабилизируется.
И всё же горожане сперва не торопились уходить. Или, скорее, — не желали верить в происходящее.
Улицы и переулки гудели — в каждом уголке толковали о надвигающейся угрозе.
А потом… никто и не заметил, как какая-то семья, прижав к себе пожитки, первой вышла через Южные ворота.
И тогда тревога стала набирать силу. Один за другим люди начали собирать вещи и покидать город. Паника росла. Шествия с поклажей, детским плачем и молчаливыми стариками становились всё длиннее.
Сяо Цяо сидела в повозке, мчавшейся по широкой дороге в сторону Фаньяна. По обеим сторонам пути тянулись людские потоки — тех, кто, как и она, двигался на юг. Кто-то вёз повозки с пожитками, кто-то катил скрипучие одноколёсные тележки, кто-то шёл пешком. Матери несли на спине малышей, сыновья поддерживали престарелых родителей. С севера на юг, сколько хватало взгляда, дорога была забита двумя непрерывными лентами людского потока — словно нескончаемые живые драконы тянулись по земле.
Сяо Цяо и госпожа Чжу ехали в одной повозке. Чуньнян, держа на руках Фэйфэй, сидела рядом. Остальные служанки и сопровождающие женщины разместились в другой.
С тех пор как они покинули город, госпожа Чжу не проронила ни слова. Она сидела, словно окаменев, с отсутствующим взглядом. Даже маленькая Фэйфэй, будто почувствовав гнетущую атмосферу среди взрослых, на удивление вела себя тихо — не капризничала, не хныкала, просто молча прижималась к Чуньнян.
Два дня они провели в пути. На третий день повозка наконец достигла Фаньяна, где уездный начальник лично встретил их у городских ворот и велел немедленно устроить в безопасном месте.
Когда всё было улажено, Сяо Цяо уложила Фэйфэй спать и, задумчиво сидя у постели, невольно погрузилась в тревожные раздумья. Вдруг одна из служанок вбежала в комнату, запыхавшись:
— Молодая госпожа, беда! С госпожой Чжу стало что-то неладное — она совсем себя не помнит, мы не можем её успокоить… Прошу, сходите к ней, умоляю!
Сяо Цяо быстро оставила Чуньнян присматривать за Фэйфэй и поспешила в комнату. Там она увидела госпожу Чжу, нервно метущуюся взад-вперёд. Та твердила себе под нос, почти в бреду:
— Таблички! Таблички! Я забыла забрать таблички духов мужа и Бояна! Это моя вина! Моя непростительная вина!
Ещё в дороге её состояние вызывало опасения, но сейчас она выглядела по-настоящему болезненно: лицо побелело, капли пота катились с лба, губы дрожали — вид у неё был тревожный и жалкий.
Увидев Сяо Цяо, она кинулась к ней и судорожно вцепилась ей в руку:
— Таблички предков — твоего свёкра и деверя — остались в Юйяне! Как же теперь быть?!
Сила её была такова, что Сяо Цяо почувствовала резкую боль — пальцы сжались ей на предплечье до синяка.
С трудом вырвавшись, Сяо Цяо твёрдо произнесла:
— Бабушка сказала — с Юйяном ничего не случится! Прошу вас, матушка, успокойтесь. Подождите немного — очень скоро мы получим добрые вести!
Госпожа Чжу уставилась на неё с холодной усмешкой:
— Конечно, ты не тревожишься! Ты ведь изначально с недобрым умыслом вошла в наш дом! Юйян падёт — а ты жива, ты уже уехала, что тебе теперь до нас?
Сяо Цяо спокойно встретила её взгляд и тихо сказала:
— Матушка, я как раз собиралась сказать вам — я возвращаюсь.
Госпожа Чжу замерла, ошеломлённо посмотрела на неё.
— Бабушка стара, да к тому же нездорова… я не могу позволить ей оставаться в Юйяне одной. В тот день, если бы я настаивала, она бы ни за что не позволила мне остаться, — потому я сперва отвезла Фэйфэй сюда. А теперь, когда вы устроились, я сегодня же поеду обратно.
У госпожи Чжу приоткрылись губы, но она не смогла вымолвить ни слова.
Сяо Цяо продолжила спокойно:
— Матушка, вы сильно устали в дороге, давно не спали спокойно. Теперь, когда вы в безопасности, постарайтесь отдохнуть и не тяготиться мыслями. Можете быть спокойны — табличкам господина и старшего дяди ничто не угрожает.
С этими словами она велела служанке хорошенько присматривать за госпожой Чжу.
Ей самой было всего лишь семнадцать лет, и в чертах её лица всё ещё сохранялись юная мягкость и девичья прелесть.
Но в этот момент — будь то в её голосе, или во взгляде, в котором сверкнула несгибаемая решимость, — звучала такая сила, что никто не посмел возразить.
Не только ближайшие служанки остались безмолвны, но даже госпожа Чжу так и не смогла выдавить из себя ни слова.
Она лишь остолбенело смотрела ей вслед — на стройную спину, исчезающую за дверью, — и выражение её лица всё больше тускнело, становилось безнадёжным, словно в ней что-то окончательно надломилось.
