Гнев Сына Неба — таков, что кровь льётся рекой. Охваченный жаждой мести, он повёл огромную армию на юг, чтобы сокрушить восставших в Балине.
Победа следовала за победой, войско Янь торжествовало, воздавая хвалу своему властителю.
Последняя битва с мятежниками развернулась через несколько месяцев, на диком пустыре под названием Вансян — «Взгляд на родину».
В местных преданиях говорили, что именно здесь души умерших, разрывая все узы прошлой жизни, бросают последний прощальный взгляд в сторону родного края.
Поля Вансян обратились в кромешное побоище: мятежники были практически уничтожены. Вэй Шао стоял в крови по колено, его броня была залита кровью, глаза налились багровым, тело покрывал пот, и с каждой минутой он всё больше ощущал безудержную, бешеную эйфорию битвы.
В пылу сражения он, забыв обо всём, вырвался вперёд, оставив охрану позади, — и именно в этот миг, когда копыта его коня вздымали чёрную землю, из ниоткуда, как молчаливая змея, стрела сорвалась в воздухе и с оглушительной скоростью рванулась прямо в него…
Когда его налитые кровью глаза заметили стрелу, она уже была у самого горла.
Он не успел даже пошевелиться — почувствовал лишь ледяной укол, когда острое железо беззвучно, безжалостно прорвало незащищённую кожу на шее, вонзившись глубоко, до упора.
В одно мгновение его тело застыло, вся кровь, только что бушевавшая в венах от боевого безумия, словно замёрзла, сковала его изнутри.
Только спустя несколько ударов сердца он отчётливо ощутил, как нестерпимо больно оказалось это железо в горле.
Поднялся ветер, заклубились тучи, развернулись тяжёлые военные знамёна.
Его верный боевой скакун, прошедший с ним через все битвы, вдруг резко всхрапнул, будто почувствовал приближение беды, и, обезумев, скинул всадника на землю.
Он рухнул навзничь, голова мотнулась, взгляд затуманился. Где-то вдали он смутно различал бегущие к нему фигуры, уши оглушили крики и отчаянные возгласы его гвардейцев…
— Владыка! Владыка! —
Голоса и человеческие силуэты, столпившиеся вокруг него, постепенно растекались, всё сильнее теряя очертания, сливаясь в сплошной гул.
Последнее, что осталось в его затуманенном взгляде, — это голубое небо, раскинувшееся прямо над головой.
Небо было чистым, как драгоценный сапфир, а облака — белыми, словно морские раковины.
Как же красиво…
Почему только теперь он это увидел? Почему раньше никогда не замечал этого простого чуда?..
Пытаясь с трудом выдохнуть последний, с трудом пробивающийся сквозь раненое горло, вздох, он слабо и смутно подумал об этом.
…
— Господин! Господин! —
Будто сквозь толщу воды, до слуха донёсся чей-то голос.
Вэй Шао резко вскрикнул, сжал ладонью горло и рывком сел, широко распахнув глаза. Перед ним предстало лицо Гунсун Яна, искажённое изумлением.
Он весь был покрыт потом, будто вытащен из реки; сердце билось так бешено, что казалось — вот-вот вырвется из груди.
Гунсун Ян был явно поражён, поспешно отступил на шаг и заговорил торопливо:
— Неужели я напугал господина? Прошу простить! Военный корабль уже пристал к берегу, а господин всё не выходил из каюты, вот я и осмелился зайти позвать вас. Господин, с вами всё в порядке? Неужели вам приснился дурной сон?
Вэй Шао медленно опустил руку от горла, растерянно огляделся по сторонам — всё ещё был в той же ночной каюте.
День стоял уже в полном разгаре, за окошком солнце било в глаза резким, почти ослепляющим светом, а с палубы доносились, сливаясь с командами разные шаги — то громкие, то отдалённые.
Неужели всё это был лишь сон?
Сон — и к счастью, только сон!
Он резко взглянул на Гунсун Яна, пристально уставился на него, не в силах пошевелиться.
Позавчера Вэй Шао лично возглавил погоню за Лю Янем на боевом корабле, а Гунсун Ян остался ждать его в порту. Наконец, когда судно вернулось, Лэй Янь сообщил, что господин всё ещё спит и не просыпается — должно быть, усталость одолела его. Гунсун Ян почувствовал неладное, тревога не давала покоя, и он решился подняться на борт.
Когда он увидел, что Вэй Шао, наконец, проснулся, да ещё смотрит на него с каким-то странным, почти одичалым выражением, — даже после стольких лет службы рядом с ним у него по спине побежали мурашки. Не выдержав, он нервно провёл рукой по лицу и выдавил неловкую улыбку:
— Господин, зачем вы так смотрите на меня?..
Вэй Шао вдруг вскочил с ложа, почти бросился к нему, схватил за плечи и так сильно сжал, что казалось, вот-вот сломает кости, начал яростно трясти:
— Учитель, вы живы! Слава Небу, вы живы!
Руки у Вэй Шао были железные, плечи Гунсун Яна едва не трещали, голова закружилась от тряски, но он стиснул зубы, стараясь вытерпеть боль, и сквозь гримасу выдавил:
— Господин, что с вами? Почему вы так?..
Лишь теперь Вэй Шао осознал свою несдержанность, поспешно отпустил плечи Гунсун Яна, неловко потёр пальцы, бросил виноватый взгляд на советника и быстро отвернулся, распахнув иллюминатор.
В каюту ворвался порыв свежего, солёного ветра, напоённого запахом моря.
Вэй Шао зажмурился, медленно вдохнул полной грудью, вытер со лба выступивший пот и, повернувшись, сказал:
— Лю Янь уничтожен. Я отправляюсь в Дунцзюнь за госпожой и её дочерью.
Гунсун Ян, справившись с удивлением, тут же поспешил заговорить:
— Господин, прошу подождать! Я должен сказать ещё одно. Теперь, когда страна, наконец, объединена, народ не может оставаться без правителя. Мудрые старейшины, которых избрали по всей Поднебесной, уже прибывают в Лоян. Я прошу вас последовать воле Неба и взойти на трон — для блага всего народа. Горожане Лояна ликуют, ждут этого события. О возведении на престол пора подумать всерьёз.
Вэй Шао едва заметно кивнул:
— Я напишу письмо бабушке. Всё остальное временно поручаю вам, учитель. Как только я приведу госпожу с дочерью в Лоян, тогда вместе обсудим дальнейшие шаги.
