Госпожа Чжу на миг растерялась.
В их время первый брак молодых людей заключали едва ли не подростками: юноши нередко становились мужьями в четырнадцать–пятнадцать, реже — к восемнадцати–девятнадцати годам; девушки выходили замуж в тринадцать–четырнадцать, и уже к шестнадцати–семнадцати считались полноправными хозяйками. Чтобы зрелая девица в восемнадцать–девятнадцать лет, как Чжэн Чуюй, всё ещё оставалась невестой, находились веские причины — тяжкая болезнь, непривлекательность черт или бедность, не позволявшая собрать приданое. Иначе это считалось почти невозможным.
Но Чжэн Чуюй не была хрупкой, не обладала отталкивающей внешностью и не принадлежала к числу людей с ограниченными финансовыми возможностями.
Раньше госпожа Чжу лишилась и мужа, и старшего сына, и под её опекой остался лишь единственный наследник — Вэй Шао. Неудивительно, что все её надежды были связаны с ним. Сначала она с упорством тётушки предлагала возлюбить племянницу, но быстро сообразила: Чжэн Шу, хоть и миловидна, родом не из знатной семьи, и старшая госпожа Сюй вряд ли благословит такой союз.
Тогда она отступила и решила положить Чжэн Чуюй в разряд наложниц: так и кровное родство усилится, и племянница навсегда останется рядом.
Однако с годами Чжэн Чуюй только взрослела, а дело никак не продвигалось. В течение последних пары лет госпожа Чжу всё больше терзалась беспокойством и всё настойчивее подталкивала Вэй Шао к решению. Но он не шел ни на малейший компромисс — и возвращение домой первой же ночью обернулось тем позором, который теперь стоял перед слугами как красное пятно на семейной репутации.
Сегодня же она вовсе не злилась на сына — весь её гнев обрушился на бедную Сяо Цяо. Эти дни она и так кипела от обиды, а сегодня утром, увидев, что Вэй Шао и новобрачная всё ещё не явились, невольно подумала: «Пожалуй, Чуюй, сына так пленила её красота, что он задержался допоздна». С этой мыслью она ворчала всё утро, и вот только что услышала, что бабушка Сюй собралась вынести решение именно по этому поводу. Сердце ёкнуло, и на лице отразилась смущённая растерянность.
— Почему молчишь? — нетерпеливо заговорила госпожа Сюй, наклонившись к невестке. — Не можешь найти достойного жениха или нет средств подготовить приданое? Если тебе трудно — я найду семью и сама позабочусь о приданом.
Госпожа Чжу промолчала, дрожа от взгляда единого глаза с обманчивой мягкостью. В конце концов она заставила себя улыбнуться:
— Как же так? Ни одна из этих причин не подходит! — её голос дрожал, но она продолжала говорить быстро. — За эти два года даже слуги привыкли видеть Чуюй как полноправного члена семьи Чжунлиня… Если мы сейчас выдадим её замуж за кого-то другого… это будет неправильно…
Госпожа Сюй голосом ровным, но железным, ответила:
— Дурни слуги! Ты, как хозяйка семьи Вэй, должна была пресечь эти разговоры, а не позволять им вводить тебя в заблуждение. В доме благородных людей даже приём наложницы сопровождается полным обрядом: и без ритуалов, и без официального статуса Чжэн Чуюй когда же превратится в «члена» дома Чжунлиня?
И, не отрывая взгляда от её бледного лица, старшая госпожа Сюй подивилась: разве можно так поступать, не соблюдая ни порядка, ни чести?
Госпожа Чжу не смела поднять глаз на госпожу Сюй, лишь робко оправдывалась:
— Бабушка, вы этого не знаете… Я уже говорила об этом с Чжунлинем. Он не возражал, но ведь всё это время был в отъезде, а теперь, когда вернулся и только что обвенчался, сразу браться за такое было бы неправильно. Я собиралась подождать ещё немного и только потом уладить этот вопрос.
Госпожа Сюй фыркнула:
— А я слышала, что в ту самую ночь, когда Чжунлинь вернулся, какая-то старая служанка подслушивала у стен западных покоев, и он, рассердившись, расколол дверь своим мечом! Какая же это такая дерзкая баба? Мне, уже дряхлеющей и уставшей, пришлось поручить тебе всё хозяйство, а ты позволяешь слугам так бросать вызов?
Госпожа Чжу сгорала от стыда: оказалось, что госпожа Сюй в курсе всего происшествия. Она уняла оправдания и смиренно опустила голову.
Госпожа Сюй смягчила голос:
— Я знаю, как нелегко тебе пришлось все эти годы, я видела это. Ты оставила Чжэн Чуюй в доме из искренней любви… Но любовь есть любовь, а у жизни свои сроки. Я задержала тебя только для того, чтобы напомнить: если и дальше тянуть, ты упустишь девушке настоящую опору и счастье. Больше я ничего не прошу, кроме этой простой мысли.
Госпожа Чжу глубоко поклонилась и, со слезами в глазах, произнесла:
— Невестка признаёт добрую волю бабушки. Как только вернусь домой, выполню ваш наказ: подыскать Чуюй достойного супругa и больше не замедлять это дело.
Старшая госпожа Сюй лишь слегка улыбнулась и кивнула:
— Раз ты так решила, я спокойна. Больше вопросов нет — можешь идти.
Госпожа Чжу вытерла платочком слёзы, опять склонилась в поклон и удалилась во «восточное крыло». Там она отослала служанок и, когда остались лишь они с Чжэн Чуюй, рассказала племяннице о недавней беседе с бабушкой Сюй.
Чжэн Чуюй застыла в изумлении: глаза её потускнели, а потом наполнились слёзной тяжестью. Медленно опустившись на край кушетки, она склонила голову и, уже всхлипывая, тихо сказала:
— Тётушка, ваша любовь ко мне огромна, а я ни за что не смогу отблагодарить вас должным образом. Может, мне лучше уйти поскорее, чтобы не создавать вам лишних хлопот?
Госпожа Чжу, всегда воспринимающая племянницу как родную дочь и укреплённая верой в предсказания шаманов о счастливой судьбе барышни Чжэн, не вытерпела её слёз. Она нежно подхватила девушку за локоть и, прижав к себе, тихо ответила:
— Не горюй, милая. Перед старшей госпожой я лишь вежливо выслушала её слова. На самом деле в моём сердце ты давно уже стала невестой Чжунлиня — откуда взяться мысли о каком-то ином замужестве?
Чжэн Чуюй всхлипывала, едва сдерживая слёзы:
— Я бесполезна, — едва слышно сказала она. — Оставаться во дворе Вэй так, будучи никому не нужной — и статус мой смутен, и годы упущены. Но даже если меня не возьмут ни за кого, я всё равно готова беспрекословно служить вам, тётушка. Только теперь и бабушка Сюй меня не принимает… Как я могу вновь стать причиной ваших страданий? Может, правда лучше выйти замуж… пусть мужем будет хоть грузчик с рынка, я ни с кем не стану придираться…
