Сяо Цяо только-только вышла из купальни. На ней был свободный домашний халат — тонкий, мягкий, цвета дымчатого граната, шёлк будто таял на коже. Она сидела перед зеркалом, на невысокой скамеечке у туалетного столика, слегка склонив голову набок.
Все волосы — ещё влажные, тёмные, тяжёлые — были перекинуты через плечо. Она вытирала их аккуратно мягким полотенцем, поглаживая ладонями, будто успокаивала.
Халат был просторный, укрывал всё, и всё же — в этой скромной позе, в этом полумраке — от неё исходила тихая, обволакивающая чувственность. Тонкая белая шея, похожая на изогнутый лепесток, выглядывала из-под воротника — гладкая, чуть розоватая после бани, влажная, как утренний лотос.
Искоса брошенный свет от масляной лампы играл на её силуэте, придавая телу мягкие очертания — слишком хрупкие, слишком живые.
Он вошёл и замер на пороге.
Пусть даже весь день он командовал людьми, отстаивал власть, отражал интриги — сейчас всё исчезло.
Он просто смотрел.
На эту женскую фигуру в мягком халате. На тишину. На мягкий свет. На капли, тающие в волосах и на коже. На изгиб шеи. На то, как она не знала, что он стоит здесь — и не играла, не позировала, просто была.
И в этом — была настоящая магия.
Чуньнян обернулась — и, заметив, как Вэй Шао остановился на пороге, как взгляд его буквально впился в хрупкую фигуру у туалетного столика, тут же всё поняла.
Он вернулся поздно, измученный делами. А днём… днём всё оборвалось слишком внезапно.
Чуньнян не сказала ни слова. Она мягко поднялась, слегка коснулась плеча Сяо Цяо — и вместе с двумя девочками-горничными беззвучно покинула комнату, прикрыв за собой дверь.
Они оставили за собой тишину. Густую, как пар после бани.
Вэй Шао подошёл — не спеша, но с хищным намерением. Остановился за спиной.
Наклонился.
Его руки прошли под её руками — через подмышки, под грудь — и сомкнулись, как крепкий пояс. А лицо… лицо он уткнул ей в шею, в основание затылка, где только-только подсохли капли воды.
Он вдохнул глубоко. Не просто запах — он вбирал в себя её после купальни: нежный аромат кожи, тонкий пар от шёлка, чуть влажные, тёплые волосы, её дыхание. Всё, что сводило его с ума.
И вдруг понял — больше не может ждать.
Он подхватил её, прижал к груди, как перышко — и, как днём, отнёс к кровати. Но теперь он не был сдержан.
Он уже ничего не спрашивал. Только смотрел — и в этом взгляде было столько огня, что Сяо Цяо поняла: на этот раз она не уйдёт.
Она лежала перед ним — в мягком халате, с запутавшимися волосами и ярким румянцем. И когда его взгляд прожёг её до самой кожи, она сама потянулась — дрожащей рукой развязала его пояс, откинула его одежды.
Она смотрела — не отводя глаз. Боясь. Сгорая. И не могла оторваться.
Он же, уже готовый, вдруг вспомнил о чём-то. Резко обернулся, подошёл к двери, распахнул её и коротко сказал служанке за пределами:
— Если не от старшей госпожи — никого не пускать.
Захлопнул. Засов.
Повернулся — и всё. Весь остаток разума остался за дверью.
Он шагнул к ней — и она не отстранилась.
Он опустился на неё, укрывая своим телом. Она прижалась — крепко, будто боялась, что это наваждение исчезнет. Он целовал её шею, грудь, плечи, лицо. Кожа её пылала — от жара, от желания, от его губ.
Они не говорили. Не было нужды.
Ночь окутала постель. Только шелест простыней, прерывистое дыхание, редкие, сдавленные звуки, похожие на стон и шёпот, и пульс — горячий, сплетающийся в одно на изломе тел.
Они были едины. И в этом соединении не было ни победы, ни подчинения — только потребность и безусловное принятие.
Вэй Шао провёл эти месяцы в походах — в тревогах, в песках, под звон стали. Но даже среди тревог ночи были длинны. И иногда, лёжа один в военном шатре, он вспоминал её — свою маленькую Цяо — как лежала под ним, как стонала, как царапала плечи, как дразнила… как насмехалась после, когда он слишком быстро потерял самообладание.
Всякий раз, когда это всплывало в памяти — словно когти кошки по сердцу: зудящее, нестерпимое.
Сегодня, наконец, он вернулся. Всё, что не случилось днём, разгорелось к ночи. Желание копилось, бурлило, нарастало. И когда он оказался над ней — мягкой, тёплой, податливой — всё обрушилось разом.
Он хотел сдержаться. Хотел быть мягче, медленнее. Не сделать больно. И всё же — в этом пылу, в этом бешеном, хищном голоде — он не смог.
Он прижался к ней, и когда она, испуганно вцепившись в плечи, прошептала ему в ухо: «медленнее… пожалуйста…» — он услышал. Он услышал — и попытался послушаться.
Но тело его дрожало, как натянутый лук. Первое прикосновение, первая теснота, первое вхождение — уже отняло у него почти всё самообладание. Вплотную, жарко, пот струился по вискам. Он сдерживал себя — но едва.
Сяо Цяо тихо стонала под ним, её губы касались его щеки, её дыхание — как шелест крыльев — щекотало ему ухо. Она извивалась, пыталась подстроиться, принять, не дать боли поглотить всё.
Он был внутри неё, медленно, тяжело, с усилием. Порыв был силён, но он знал: ей может быть больно. Он замер, вбирая её тепло, напряжённо сдерживая толчок.
А потом — когда её тело дрогнуло, приняло, когда она затихла под ним, только слегка дернулась, — он уже не выдержал.
Тёплая плоть, влажные поцелуи, горячее, живое кольцо под ладонями — всё это слилось в ослепительный миг. Его спина выгнулась, бёдра дрогнули, и всё напряжение, накапливаемое неделями, вырвалось, как поток, через один-единственный судорожный толчок.
Он задрожал — от пояса вверх. Уткнулся в её шею и обмяк, тяжело дыша.
Слишком быстро.
Опять.
Она была ещё под ним, ещё не поняла, а он уже знал — и этот стыд, эта опустошённость — охватили его.
После прошлой осечки Сяо Цяо на этот раз даже не подумала усмехнуться. Не только потому, что помнила, как это закончилось. А потому, что теперь — ей и самой было не до смеха.
Вэй Шао лежал, уткнувшись лицом в её волосы — тёплые, влажные, пахнущие травами и телом. Он не двигался, не говорил. Но напряжение от него исходило такое, будто он сдерживал зверя в себе. Лицо его было напряжено, плечи словно налились свинцом. Он дышал редко, шумно — не столько от усталости, сколько от раздражения на самого себя.
Ну, вот за что автор с ним так? )))))
Она его боится, но из-за осечки при первом опыте усмехнулась?! Слабоумие и отвага – наш девиз!
Мне кажется как раз автор описывает правильно такие сцены в этом контексте. Герой и героиня вступили в близость ещё толком не доверяя. Герой гоним страстью но его и не привыкание к друг другу ещё не произошло и вообще это смешно читать что героев все отлично с первого второго раза. Так не бывает если только люди сильно не влюблены и настроены уже друг на друга. А эти ещё толком ничего не поняли друг в друге