В первый благоприятный день первого месяца первого года эры Чунчэн нового государства Кай, по установленному обычаю, новый император женился сразу на двенадцати невестах.
— Поклон государю!
Одна за другой, двенадцать девушек опустились в коленопреклонённом поклоне перед троном. На возвышении, на золотом троне, восседал сам Чунчэн-ди — Гао Юйсяо, холодным взглядом обводя каждую из них.
После семидневной торжественной свадебной церемонии, наконец наступил её конец. Чтобы было удобнее провести первую брачную ночь, невесты переоделись из тяжёлых свадебных одежд в более лёгкие, предназначенные для ночной аудиенции — пусть и не ночные сорочки, но вышитые золотом и яркими шелками парадные наряды.
— Поднимите головы, — приказал Юйсяо.
Девушки, всё ещё стоя на коленях, медленно подняли головы. Их наряды зашуршали от движения, сверкающие шпильки и подвески в волосах зазвенели, словно мелодия, украшенные самоцветами серьги качнулись в ритме лёгкой музыки. Одна за другой, словно цветы, раскрылись их лица.
— Отныне вы жёны Сына Неба. Помните: вам надлежит быть примером для всего народа, проявлять родительское почтение к Великой Императрице-матери и Императрице-матери, а также быть преданными Мне.
Эта формула звучала при каждом вступлении в гарем. Прекрасные девушки, отныне принадлежащие императору, покорно кивнули.
— Ну, достаточно этих формальностей. Вы, должно быть, уже знаете о распределении титулов в гареме?
По традиции, в ночь свадебной церемонии объявлялись ранги каждой из новых наложниц. К императору приблизился евнух Дао Цзюньци — тот самый, кто всегда был при нём. Он низко склонил голову и начал вызывать имена:
— Ли Фэйянь.
Первая подошла Ли Фэйянь — стройная девушка с утончёнными чертами лица и выражением холодным, как лёд. То ли от волнения, то ли от природы она всегда выглядела такой — сдержанной и непроницаемой.
— Нарекаю тебя гуйжэнь. Отныне ты будешь жить в Павильоне Водоплавающих Птиц.
Приняв императорский указ, она молча удалилась в сторону.
В гареме Кайской династии под императрицей находились двенадцать фэй и девять пин — вместе они составляли высший эшелон наложниц. Ниже шли шесть категорий наложниц, так называемых «шесть спутниц», и гуйжэнь была самой старшей из них. В отличие от фэй и пин, количество девушек в этих рангах не ограничивалось.
— Нянь Били.
Крошечная и хрупкая, будто напуганный кролик, она шагнула вперёд, дрожа от страха.
— Ты тоже получаешь титул гуйжэнь. Будешь жить в Павильоне Цветущих Деревьев.
Цзюньци продолжал называть имена, и одна за другой девушки получали одинаковый титул — гуйжэнь. Постепенно в зале повисло негодующее возбуждение.
— Осмелюсь спросить у Вашего Величества: почему всем дарован одинаковый ранг — гуйжэнь? — последней не выдержала У Айцзин, гордая дочь военного рода У, племянница Великой Императрицы-матери.
Лицо её, как пион в цвету, было прекрасно, но в глазах сверкало упрямство и высокомерие.
— Я — дочь великого рода У, племянница Императрицы-матери. Почему я должна получать тот же титул, что и дочери семей Нянь и Ли, стоящих ниже по положению?
Император сузил глаза:
— Похоже, ты не знаешь правил дворца. Без Моего дозволения ты не имеешь права говорить.
У гуйжэнь тут же поникла.
— Но ладно. Сегодня твоя дерзость будет прощена. Всё же — брачная ночь, — он раскрыл расписной веер, украшенный пейзажем, и с кривой усмешкой продолжил:
— Похоже, ты недовольна своим титулом, У гуйжэнь?
— Не припомню, чтобы всех двенадцать новобрачных делали гуйжэнь. Это беспрецедентно.
— Возможно, именно поэтому потомки будут говорить об этом как о новой традиции, — с лёгким смехом отозвался император. — Кто будет вызван на ночь — та и поднимется в ранге. Стремитесь к Моей милости — и добьётесь большего.
— Тогда… кого же Вы позовёте этой ночью, Ваше Величество? — с надеждой спросила У гуйжэнь.
— Никого, — ответил он с лёгкостью и встал. — Все могут расходиться по своим покоям.
У гуйжэнь прикусила губу от обиды. Император покинул зал.
— Его Величество уходит!
При звуке голоса евнуха девушки вновь склонились в поклоне:
— Провожаем Государя!
Когда Юйсяо проходил по крытому коридору, ветер, несущий с собой крошечные снежинки, раскачивал нефритовые подвески на его венце.
Дао Цзюньци, служивший ему ещё с тех времён, когда он был наследным принцем, шёл рядом. С другой стороны — Ли Цинбай, евнух из дома Великой Императрицы-матери Жун. Их обоих знали при дворе под прозвищами Дао-гунгун и Ли-гунгун — самые высокопоставленные среди евнухов.
— Её Светлость всё время беспокоится…
На безупречно бледном лице Ли-гунгуна промелькнуло беспокойство:
— Это ведь беспрецедентно. Ни одну из новобрачных не вызвали в первую ночь…
— Разве Мать предлагала, чтобы Я начал с Жун гуйжэнь?
— Нет. Хотя она — её племянница, но Её Светлость всегда справедлива. Она не ставит никого выше других.
Ли-гунгун, казалось, хотел возразить, но Юйсяо пропустил это мимо ушей.
(Этот гарем — просто сплошное бремя…)
Какая разница, сколько тут красавиц, если среди них нет той, к кому стремится сердце.
— Ли гуйжэнь, с таким лицом вам точно нужно постараться особенно усердно, — с отчаянием в голосе говорил Сы Юань. — Вы ведь не такая ослепительная, как У гуйжэнь, не такая грациозная, как Чже гуйжэнь, и не такая утончённая, как Жун гуйжэнь… Именно поэтому надо приложить усилия и выглядеть просто безупречно!
Подтолкнутая его словами, Фэйянь вышла из мастерской. В комнате её уже ждали служанки. Они аккуратно сняли с неё одежду, покрытую древесной стружкой, и помогли войти в ванну, усыпанную лепестками. Пока она ещё не успела погрузиться в расслабление, её вытащили, тщательно вытерли и стали втирать в кожу ароматные масла.
Пока её причёсывали, красили, облачали в парадный наряд, Фэйянь хранила полное молчание. Нужно было сидеть смирно, как кукла — иначе легко можно было нарваться на выговор.
— Ах, какая же вы красавица! — воскликнула служанка Чжухун, верная прислужница Ли гуйжэнь.
— Сине-белый наряд подчёркивает вашу сдержанную красоту, госпожа!
Чжухун была необычайно оживлена, говорила с таким пылом, будто восторгалась собственной внешностью. Хотя ей было двадцать шесть, рядом с шестнадцатилетней Фэйянь она выглядела даже моложе — то ли из-за кукольного личика, то ли из-за своего задора.
— Даже если это просто вежливость — спасибо тебе, Чжухун.
— Какая вежливость? Вы и правда прекрасны!
— Ну… на троечку, сойдёт, — прозвучал голос Сы Юань из-за ширмы. Он выглянул и смерил её оценивающим взглядом:
— Верхнее платье — шёлк высшего качества, синее с белыми вставками, вышито нарциссами и ласточками. Пояс с грушевыми цветами на фоне нефритово-синей ткани, закреплён узлом с жёлтым хрустальным украшением, похожим на бабочку. Юбка цвета зелёной бирюзы с золотыми цветами.
Волосы уложены в причёску «Рассветный аромат», украшены перьями зимородка и серебряной заколкой с янтарём. Лицо покрыто лёгкой пудрой с жемчужным отблеском, брови — изогнутые, как горные хребты. На лбу сияет золотая наклейка, на щеках — лёгкий румянец, губы окрашены в оттенок бутона лотоса.
— Красиво, конечно, но… материалы простые. Не смотрится роскошно.
— Бесстыдный! — фыркнула Чжухун, зыркнув на него. — Да она чудо как хороша!
— Одной только «очаровательности» недостаточно. Это сад Сына Неба, где цветы соревнуются между собой. Даже самая милая полевка здесь — сорняк.
— Сорняк, точно… К тому же, у семьи Ли нет никакого веса.
— Что вы такое говорите! Разве жена принца Хуэйчжао не из Ли? Она же ещё и служила Императрице-матери Жун…
— Дядя, конечно, возлагал на меня надежды, но… жена принца Хуэйчжао держит дистанцию от рода Ли. Вряд ли она знает, кто я.
— То есть… вы не только без выдающейся внешности, но и без покровительства влиятельной семьи? — обречённо спросил Сы Юань.
— Да, именно так, — без тени колебаний ответила Фэйянь.
Он без сил опустил плечи:
— Но хоть петь и танцевать ты умеешь? Или есть какой-то редкий талант?
— Абсолютно нет. Пение — сплошной позор, а учитель танцев вообще сказал, что у меня нет никаких способностей и отказался обучать. Инструменты — тоже провал. Какую ни возьми — цитра, пипа, самсэн — всё ломается в моих руках. Продольную флейту я как-то освоила, но тётушка сказала, что звучит как стон зомби.
— …Есть хоть что-то, что ты умеешь?
— Конечно. Я умею создавать всякие штуки.
— Кулинария? Вот это полезно! Императрица-мать Жун любит вкусную еду, может, и внимание императора привлечём…
— Нет, готовить я не умею вовсе. Зато я делаю порох, колёса, шурупы и автоматоны.
— А вышивать или ткать?
— Станок как-то собирала. Но вот ткать — это не моё, всё путается. А вышивка… это сложно. Вот бы создать автоматон, который вышивает сам…
— Раз уж на то пошло… может, сделаешь автоматона, который привлечёт милость императора?
— То есть того, на кого Его Величество захочет посмотреть? Хорошо, я попробую. Может, сделать танцующих кукол на водяном колесе? Они смогут показывать мини-спектакль и играть на инструментах. Или астролябия! Представь: шар, который по движению звёзд открывает отверстия — и солнечный свет проецирует звёзды днём. Классно, правда?
Фэйянь с воодушевлением ждала отклика, но Сы Юань схватился за голову:
— Всё. Я требую замены. Хочу другую гуйжэнь!
— А это возможно?
— Нет! Вот в том-то и беда… А я мечтал…
— Мечтал?
— Конечно! Стать евнухом при любимице императора — это же мечта любого слуги. Деньги, дворцы, власть над чиновниками… всё это возможно!
— Извини, но я не смогу исполнить твою мечту.
— Ты слишком рано сдалась! Просто привлеки внимание императора! — сказал он с отчаянием.
Чжухун, поправляя накидку Фэйянь, поддержала его:
— Вам просто нужно постараться. Хоть что-то сделать. А не колёсами и винтами завоёвывать сердце Его Величества.
— Ну да… разве кто-нибудь когда-нибудь завоёвывал любовь императора порохом? Не выйдет у неё. Ли гуйжэнь обречена, — Сы Юань мрачно закурил.
— Хм… похоже, ты прав. Прости, что не смогу сделать тебя великим… — вздохнула Фэйянь.
— Да вы хоть зачем сюда пришли? Чтобы добиться милости императора?
— Нет, — ответила она легко. — Я узнала, что в гаремной библиотеке Вэньцангэ хранится «Иллюстрированный трактат о западных автоматонах». Я хотела его прочесть. Книга редкая, в продаже не найти. Один учёный-чиновник, у которого я просила её, потребовал невозможную цену. Но он подсказал, что экземпляр есть в Вэньцангэ. А гарем — это же не библиотека?
— Ты в гарем из-за книги?! Ты с ума сошла! — Сы Юань закрыл лицо рукой.
— Это не просто место с книгами. Это тюрьма. Сюда заходят — и назад дороги нет.
— Я слышала, что раньше некоторых отпускали из-за болезни.
— Это единичные случаи. Обычно гарем покидают только после смерти или отречения императора. Если ты родишь сына или дочь — перейдёшь в их дом. Если нет — станешь монахиней. Без милости императора ты не родишь, значит, путь ясен.
— Как грубо ты это формулируешь. Монашеская жизнь — не такая уж и плохая.
В истории были монахини, сочинявшие стихи, исследовавшие науку, становившиеся известными художницами или музыкантами. Это тоже путь.
— Если я когда-нибудь уйду отсюда, то хочу дочитать все трактаты о порохе и автоматонах. Или перевести западные географические и научные книги. А ещё я хочу путешествовать. Описывать редкие растения Востока…
— Пожалуйста, не надо, Ли гуйжэнь. Вы же только что поступили в гарем, — слабо рассмеялась Чжухун. (Я действительно не для милости пришла сюда.)
