Гао И остолбенел.
Его будущий начальник шёл по галерее, спускался по лестнице и направлялся к проходу, откуда выходили участники. В руке у него термокружка. И вот он, ничуть не заботясь о том, как выглядит, присел у дерева и стал ждать.
Прошло долгое время, прежде чем Гао И, выглянув в окно, увидел ту самую девочку — восьмую участницу.
На ней была светло-зелёная футболка и белая плиссированная юбка. Всё в ней дышало молодостью и лёгкостью. Она вышла из ворот.
Сквозь листву на Цзян Жэня падали полосы солнечного света. Как только он увидел её, то тут же встал.
На чёрных волосах уже выступил пот, ведь жара стояла июньская.
Мэн Тин подбежала к нему. Почему он тут? Его не пустили? Она ведь разрешила ему прийти. Если он провёл тут всё утро, стоя под солнцем, то ей станет тяжело на душе.
— Тебя не пустили внутрь?
— Нет, — ответил он с улыбкой. — Только что вышел. Я смотрел, как ты танцуешь. Это было прекрасно.
Она сияла от счастья. Глаза её блестели. После выступления на душе у неё было легко и радостно. Она мягко сказала:
— Спасибо тебе.
Воздух был сладким, вокруг — пышные кусты белого жасмина.
Он отвинтил крышку термоса и передал ей в руки. Аромат молока наполнил воздух. Она ошеломлённо приняла кружку обеими руками.
Из дверей выходили другие участники, направляясь к своим преподавателям, освобождая гримёрки для следующих.
Из входа появилась и учительница Чжан. Цзян Жэнь узнал её, это была её руководительница.
Он до сих пор помнил, как она раньше не хотела иметь с ним ничего общего. В отличие от него, она была послушной, уважала старших, особенно учителей.
Он засунул руки в карманы, на его лице блестели капли пота. Юноша сделал шаг в сторону и отступил к дереву, оставив ей тенистое место, а сам встал на солнце.
Учительница Чжан, не заметив его, тепло помахала:
— Мэн Тин, пора идти.
Та, прижимая к себе тёплую кружку, сделала несколько шагов за учительницей.
Молоко всё ещё было тёплым. От него шёл мягкий, уютный аромат, будто наполненный нежностью.
Сама не зная, что ею движет, Мэн Тин вдруг остановилась и оглянулась.
Летнее солнце палило нещадно.
Он стоял у стены, облокотившись небрежно. Увидев, что она повернулась, он сразу осветился открытой, ясной улыбкой без тени смущения.
Цзян Жэнь не был тем типом парней, которых принято считать «обаятельными» или «утончёнными».
Словами Чжао Нуаньчэн: «В нём с первого взгляда читалась опасная, хулиганская натура». Он выглядел как хулиган, и характер у него был соответствующий: резкий, неуправляемый. Парень не из тех, кого мамы советуют своим дочерям.
Учительница Чжан шла впереди и не заметила, что Мэн Тин остановилась.
А у Мэн Тин внутри что-то сжалось и заполнилось теплом, как будто сердце приподнялось.
— Учитель, — позвала она.
Чжан повернулась.
— Вы идите вперёд. Я сейчас догоню.
Солнечные лучи обжигали его чёрную одежду, хотя та и без того поглощала жару.
Цзян Жэнь смотрел, как она приближается.
Ветерок чуть шевелил листья.
Её учительница была совсем рядом.
А он вдруг занервничал. Чёрт… если учительница подумает не то, то она расстроится… Он не знал, чем отличаются школьные наставники от армейских. Для него они были одним и тем же строгим авторитетом.
— Цзян Жэнь.
— А?
Он опустил взгляд. Она вытащила из кармашка влажную салфетку.
Он замер.
Листва шуршала, лето вдруг стало не таким шумным и душным.
Голос у неё был мягкий, словно мёд:
— Вытри пот. И иди домой. На улице очень жарко. А это… — она бережно закрутила крышку на термосе и вернула его в его руку. — Пей.
Чашка в его ладони была тёплой, она ещё хранила её тепло.
Твою мать, что ж ты творишь…
Она знала, что он влюблён, и всё равно… всё равно делает такие вещи.
Цзян Жэнь быстро оглянулся к учительнице. Та не смотрела в их сторону. Он сжал термос так, что пальцы побелели. Голос у него прозвучал резко:
— Мэн Тин, ты хоть понимаешь, что ты творишь?
Она моргнула и явно не поняла его.
— Что?
— Да я с самого начала на тебя заглядываюсь. А ты ещё и оборачиваешься, — процедил он.
Ему и не нужен был ответ.
Он поднял руку, взял её за подбородок и наклонился.
Маленькая лебедица стояла перед ним, а палящее солнце будто потускнело.
Она распахнула глаза, а на щеке у неё появился горячий след.
Этот негодяй… Он воспользовался моментом, когда никто не смотрел, и… поцеловал её.
