Двум мужчинам среди ночи не о чем было особенно говорить.
Они обменялись несколькими дежурными фразами и над их беседой тут же нависла тишина.
Гао И чувствовал себя неловко. В глубине души он сомневался. Всё разворачивалось слишком стремительно, а молодой господин Цзян никогда не отличался романтичностью. Всё это казалось чем-то надуманным, почти фантазией, но проговорить вслух мужчина не решился.
Он откашлялся и сказал:
— Завтра господин Цзян наверняка навестит вас лично.
Цзян Жэнь это и сам понимал, но сейчас, хоть бы мать восстала из могилы, и даже её слов не хватило бы, чтобы остудить его. Он был пьян от счастья, ослеплён любовью.
Смысл слов Гао И был ясен: «Возьми себя в руки, не теряй голову».
Однако Цзян Жэнь не уловил намёка. Он ответил спокойно:
— Завтра финал. Ни один инвестор не имеет права появиться на площадке.
Гао И промолчал, но по его выражению лица было видно, что он не верит, что Вэнь Жуй прислушается. Всё это больше напоминало борьбу титанов, в которой простым людям остаётся только отступить.
Он всё же кивнул, не решаясь спорить.
Цзян Жэнь добавил коротко:
— Он не придёт.
После этого разговор иссяк. Гао И вернулся в спальню и вскоре снова заснул, прижавшись к жене. А Цзян Жэнь остался наедине с ночью.
За панорамным окном тянулось густое небо цвета чернильной тьмы. Редкие огоньки фар таяли внизу. Он долго стоял неподвижно, будто наделся, что этого хватит, чтобы успокоиться, но в итоге не выдержал, рванул к двери и вышел.
Время приближалось к 4:40.
На нём была лишь простая зелёная майка, и он сорвался с места, побежал по пустым улицам за территорией военного городка.
Ночь казалась бесконечной и вязкой. Он боялся, что каждое мгновение уносит с собой частичку того, что случилось между ними и в один миг всё исчезнет, как мираж.
Вернувшись насквозь мокрым от пота, он быстро ополоснулся, переоделся в белую рубашку и снова вышел, теперь уже пешком.
Он шёл улицами, по которым бродил ещё мальчишкой. Всё было знакомо до боли: деревья, повороты, каждый камень под ногами.
Цзян Жэнь прошёл мимо аллеи гинкго, стройных деревьев, похожих на колонны, и добрался до старой улицы, где по утрам продавали еду.
Солнце ещё не показалось. Было 5:48.
Хозяин лавки, зевая, вышел наружу, ставя паровые корзинки с завтраком. Под кроной деревьев он заметил высокую фигуру подростка и невольно вздрогнул.
Только когда парень, купив что-то, скрылся за углом, хозяин, всё ещё протирая глаза, пробормотал:
— Вот уж пораньше встал…
А в это время в отеле просыпалась Мэн Тин.
Вчера учительница Чжан объявила имена финалистов. Из всей команды прошли только две девушки: она и Чжан Сяофан, опытная, уверенная танцовщица.
Финал обещал быть непредсказуемым. Вместо строгих академических рамок — полная свобода. Каждый участник теперь мог выбрать собственный стиль. Балет, модерн, традиция: всё допускалось.
Новшество этого года обескуражило многих. Как сравнивать столь разные направления?
Однако старший хореограф лишь сказал:
— Искусству не нужны рамки. Оно говорит не формой, а душой.
Именно её и собирались искать на сцене.
Мэн Тин проснулась рано. Она открыла чемодан. Наверху лежало белоснежное платье с цветным пером: лёгкое, как дуновение ветра.
Переодеться потом не получится, жеребьёвка пройдёт прямо на площадке. Учительница Чжан велела явиться уже в образе.
Платье сшила мама и подарила Мэн Тин на совершеннолетие.
Однако оно было не для сцены. Ни для классики, ни для народного танца оно не подходило. И всё же Мэн Тин выбрала именно его, потому что в нём не форма, а чувство. Свобода. В нём её четырнадцатилетнее сожаление, с которым она жила все эти годы. И теперь она хотела идти вперёд до конца.
До рассвета оставалось ещё немного.
Финал назначили не слишком рано: сбор в 7:30, выход на сцену к девяти.
Она стояла у окна, обнимая платье, и знала: сегодня танец будет не ради победы, а ради себя. Ради той, что всегда хотела быть настоящей.
Учительница всё ещё спала, а Мэн Тин уже умылась. Длинные и мягкие волосы свободно спадали на плечи. Она даже не успела их причёсывать.
На кровати вспыхнул экран телефона. Сердце затрепетало без причины, а может, как раз с самой важной. Она взглянула и, конечно, это был он. Цзян Жэнь.
Он ждал внизу.
