Мэн Тин и сама не знала, что чувствует в этот момент. Сегодня он пришёл таким, каким она его ещё не видела. На его лице всё ещё прилипшая пыль. Чёрная футболка, обычные спортивные штаны. На теле — разводы серого цемента.
На голове строительная каска, а обнажённые руки были жилистыми и загрубевшими от работы.
Он тяжело дышал, прихрамывал на правую ногу. Пот пропитал его рубашку до самой спины, ткань прилипла к телу. Он выглядел как самый заурядный строитель. Даже чересчур заурядный.
А ведь он всегда был гордым и неукротимым. И она знала, что оказаться в таком виде перед этими высоколобыми отличниками, которых он втайне и презирал, и кому завидовал — для него равносильно унижению.
Он всё равно пришёл. Без оглядки, не думая о гордости и потерях.
Мэн Тин обняла его за талию, голос её оставался мягким:
— Я в порядке, Цзян Жэнь. Не бойся.
Поколебавшись, она осторожно провела ладонью по его волосам.
Короткие, жёсткие на ощупь, почти колются.
Она не стала думать о грязи на нём, о цементной пыли. Девушка прислонилась к его щеке и мягко поцеловала:
— Всё хорошо. Пойдём, поговорим снаружи.
И под изумлённые взгляды всей палаты красивая, изящная девушка, та самая, что должна была быть «лицом университета», взяла за руку испачканного, уставшего мужчину и вывела его из комнаты.
Да он ещё и прихрамывал!
Да. Хромал. Хромал!
Сунь Хуаньхуань смотрела на иглу в своей руке и никак не могла осознать происходящее.
Серьёзно? Где же тот обещанный красавец, богатый и успешный? Она-то думала, что после столь холодного отношения к Цинь Яну, у Мэн Тин должен быть поистине идеальный парень.
А тут…
Мэн Тин уже уводила своего «строителя» подальше от взглядов.
— Ты прибежал? В такую жару… С ума сошёл?
— Ничего, — отозвался он, сжимая её ладонь. — Я… я грязный. Не трогай меня.
Цзян Жэнь опустил голову и отвернулся.
На лице у него застыл холод, он чувствовал себя не в своей тарелке, откровенно неловко.
А ей и смешно было, и жалко его:
— Всё хорошо, правда. Никто на тебя не смотрит. Пойдём сначала умоемся и переоденемся, ладно?
— Чёрт, разве я говорил, что меня это парит? — буркнул он.
— Нет, ты у нас самый щедрый и великодушный, — её личико уже стало румяным от сдерживаемого смеха. — Ты и в таком виде красавчик.
Голос у неё был мягкий, почти шёпот, с протяжным, сладким окончанием. Настолько тёплый, что у него внутри всё сжималось.
Он не выдержал и легонько похлопал по её белоснежной щеке:
— Всё, хватит. Я и сам знаю, что выгляжу как позор. Что ты там за бред несёшь? Смотри на меня. Думаешь, я позорище, да?
Она смотрела на него с чуть подрагивающей улыбкой, глаза её были сияющими и влажными.
Цзян Жэнь мысленно выругался с каменным лицом.
— Чёрт возьми!
В тени деревьев она уже не смогла сдержаться и рассмеялась. Мэн Тин бросилась ему на шею. Тёплая щёчка скользнула по его испачканной цементом футболке. Он нахмурился и аккуратно отстранил её.
На лице Мэн Тин тоже остался сероватый след, но она смотрела на него с самой чистой, самой мягкой улыбкой:
— Вот и всё. Мы оба грязные. Ты теперь стесняешься держать меня за руку?
Цзян Жэнь снова мысленно выругался, внутри всё сжалось в комок. Он аккуратно наклонился и стал пальцами стирать серую пыль с её лица. В его глазах впервые за этот день появилось тепло:
— Как же ты сладко говоришь, Мэн Тин. Хочешь — забирай мою жизнь.
Они шли по дорожкам кампуса, выходя к улицам вечернего городa Б. Прохожие с удивлением оглядывались на них.
Цзян Жэнь, весь в цементной пыли, в строительной каске, явно выбивался из университетской среды. Со стороны казалось, что он сбежал прямиком с рабочей площадки, но Мэн Тин крепко держала его за руку, не давая ему уйти.
Она, смеясь, проговорила:
— Сейчас пойдём купим тебе одежду, потом в душ, потом поедим.
— Ладно, — ответил он. — Но в Х дела не ждут. Раз уж с тобой всё хорошо, я поеду обратно.
Он выдернул руку, сунул ладони в карманы и сделал вид, будто собирается просто уйти, не оглядываясь.
Мэн Тин прикусила губу и тихонько потянула его за край футболки:
— Цзян Жэнь…
— А? Что?
Она задрала голову, но ничего не сказала.
Мэн Тин только глядела на него снизу вверх с мокрыми, мерцающими чайного цвета глазами. В них — обида, растерянность и мольба.
