Ван Шэнхан, наблюдая за этим, вставил со своей стороны:
— А нога у вас… всё ещё не зажила, директор Цзян? Жаль. Сейчас медицина на высоком уровне. Такой высокий и статный, а такой изъян. Обидно.
— Благодарю за заботу, — в голосе Цзян Жэня не дрогнуло ни нотки. — Прохожу лечение. Кость тогда раскололась, будто стекло. Но мне повезло: нога хоть и хромает, но цела. Может, получится поправить.
Каждый раз, стоило ему хоть намеком затронуть тему поставок, начиналось унижение.
То язвили насчёт ноги, то переходили к сплетням о матери. Всё за изящной вежливостью и вымученными улыбками.
Хэ Цзюньмин, сжав бокал, сидел с багровым лицом и пил один за другим, лишь бы хоть чем-то заглушить злость за брата Жэня.
Когда ужин подошёл к концу, из уст заказчиков так и не прозвучало ни одного внятного слова. Всё упиралось в вежливое многозначительное уклонение.
С улыбки Цзян Жэня постепенно исчезло тепло.
Когда они, наконец, поднялись, Чэнь Пин со слащавой учтивостью заметил:
— Благодарим за угощение. Вечер вышел замечательный. Директор Цзян — щедрая душа.
Вскоре их водители один за другим увезли гостей по домам.
Хэ Цзюньмин взорвался и швырнул бокал:
— Да чтоб им всем пусто было! Это ж не ужин, а издевательство! Да я бы…
Гао И выглядел так, будто его самого вывернули наизнанку.
Цзян Жэнь не сказал ни слова. Он выпил больше всех: за гостей, за их заместителей, за «успех совместного дела». Он дважды выходил в туалет, где его стошнило.
Молодой человек вытер рот тыльной стороной руки, сжал кулак и с размаху ударил по мраморной раковине. Глухой звук гулко отразился от стен.
Он поднял голову. В зеркале — холодный, дикий взгляд. Никаких слов. Только гнев.
Если бы это был прежний он, ни один из этих «господ» не ушёл бы из клуба на своих двоих.
Однако в городе Х массовыми поставками экологичных стройматериалов занимались только эти компании. Везти из другого региона — значит, накинуть ещё двадцать процентов к смете. Разницы нет, результат один.
Он плеснул в лицо холодной воды, вытерся и вышел. Цзян Жэнь нащупал в кармане два пухлых новогодних конверта.
— Возвращайтесь, — коротко сказал он Гао И и Хэ Цзюньмину. — Отдыхайте.
Он сам сел за руль служебной машины и поехал туда, где жила Мэн Тин.
Дорога была до боли знакомой. Он проезжал её десятки, а то и сотни раз. Иногда кружил по кварталу, просто глядя в её окна. Один раз он купил ей рыбу и фрукты, а она, испугавшись, убежала прочь. Тогда он довёл её до слёз.
Сейчас она вернулась домой.
Когда Мэн Тин выбежала к нему, её лицо светилось. На ней был светло-голубой пуховик, а в волосах — красная заколка в форме рождественского посоха. Она поправила прядь за ухо и в этот миг выглядела особенно живо, особенно красиво.
Чтобы быть рядом с ней, ему ещё предстояло пройти долгий путь.
Она подбежала и, сияя, позвала его:
— Цзян Жэнь!
— Угу. Чем занимаетесь?
— С папой и Шу Яном смотрим новогоднее шоу. Там такой скетч, я чуть со смеху не упала!
Он тоже улыбнулся:
— Ну и как, весело вам праздновать?
Она закивала и уже потянулась к нему, чтобы обнять, как всегда. Однако он перехватил её за плечи и сдержал:
— Потише. От меня пахнет алкоголем. Испачкаешь новое пальто.
Она надула щёки. Ей хотелось укусить его. Она ведь вовсе не возражала.
От него ощутимо тянуло алкоголем. Запах чувствовался ещё на расстоянии.
Заметив, как она посмотрела на него широко распахнутыми глазами, в которых смешались укор и тревога, он только чуть усмехнулся, словно извинился без слов.
Цзян Жэнь достал из кармана заранее приготовленный красный конверт и протянул ей:
— Малышка, с Новым годом. Пусть учёба идёт легко и без забот.
Мэн Тин взяла конверт, и немного растерянно пробормотала:
— Но ведь красные конверты — это от старших младшим…
— А в древности они были символом благословения и защиты, — тихо ответил он, вновь улыбнувшись, но уже как-то по-доброму, с теплотой. — Я долго думал, что тебе подарить… Пусть будет хотя бы это.
— Такой банальный, — пробормотала она, отворачивая взгляд.
Стоило ему произнести «защита», и её сердце на миг дрогнуло, сбившись с ритма.
Она, сдерживая улыбку, встала на цыпочки и сказала:
— А у меня тоже есть кое-что.
Мэн Тин осторожно вернула ему конверт одной рукой, ловко сунув его обратно в нагрудный карман. Мягко, с едва заметной хрипотцой в голосе, она прошептала:
— Открой рот.
Второй рукой Мэн Тин, не торопясь, вложила своему парню в рот леденец со вкусом клубники и сливок, который тут же начал таять, распространяя сладкий, тёплый аромат.
Цзян Жэнь замер. Казалось, он даже не сразу понял, что произошло.
— Это бабушка дала, — её щёки порозовели, но в глазах вспыхнуло сияние. Её голос был тихий, почти шепот. — Она сказала, что Цзян Жэнь хороший и что такого мужчину нужно любить по-настоящему.
