Даже Гао И не сдержался:
— Подумать только, сколько он туда вбухал! На Лебедином шале можно было нажить состояние, а он всё отдал. Если твой отец узнает, его инфаркт схватит.
— Мой отец к деньгам равнодушен, — сдержанно ответил Цзян Жэнь. — Всё, что его волнует, — Вэнь Мань.
Теперь, когда стройка больше не стояла, у него, наконец, отлегло на душе. Он даже хмыкнул:
— Не веришь? Хочешь, прямо сейчас позвоню.
Он набрал номер отца.
— Алло, — отозвался Цзян Цзюсянь. — Что-то случилось?
— Пап, если я вдруг прогорю в Х, передашь мне компанию в Б?
Отец хрипло рассмеялся и с оттенком иронии спросил:
— Ты уж, я смотрю, решил, что я умер, и пора делить наследство?
— Не совсем, — спокойно ответил Цзян Жэнь. — Просто не хочу, чтобы хоть копейка ушла Вэнь Жую. Деньги с Лебединого шале ты вернул?
— Он над этим проектом бился с выпуска. Я пообещал — значит, выполню. Твоя мать позаботится о деньгах с этого проекта в том мире…
Цзян Жэнь отключился и обернулся к Гао И:
— Ну что, теперь веришь?
Тот вздохнул. Слов не нашлось.
Между Цзян Жэнем и Вэнь Жуем давно тянулось молчаливое соперничество. Они были, как огонь и лёд. Только Вэнь Жуй умел подбирать слова для Цзян Цзюсяня, а Цзян Жэнь — нет. Он не умел быть угодливым. Двадцать лет не изменили его натуру.
Цзян Цзюсянь мечтал, чтобы два его самых близких человека, наконец, нашли общий язык. Один — его гордость, другой — его слабость.
Стоило Цзян Жэню попросить о помощи, как отец немедленно выставлял условие — помириться с Вэнь Жуем.
Пока Цзян Цзюсянь жив, Цзян Жэнь не намерен трогать компанию.
Если он и будет что-то решать с Вэнь Жуем, то только сам, без чьей-либо подачки.
Гао И хлопнул его по плечу:
— Выдохни, молодой господин. У него всё сгорело, а у тебя только загорелось.
Цзян Жэнь усмехнулся. Да. Всё только начинается.
Пока стройка жила своей бурлящей жизнью и шаг за шагом продвигалась вперёд, к городу незаметно подкралось очередное лето.
Мэн Тин уже успела прочувствовать ритм этого места: воздух, наполненный зноем и пылью, тёплые вечера, особая атмосфера.
Она нашла подработку рядом с университетом и выходила в основном по выходным. Платили немного, зато было тихо, и душа отдыхала.
Владелец кафе души в ней не чаял. С тех пор как Мэн Тин появилась за барной стойкой, выручка заметно подросла.
Иногда она просто сидела у окна с книгой в руках и будто бы наполняла всё пространство мягким светом. Заведение от этого становилось уютнее и словно оживало.
В университете давно знали, что у неё есть парень. Не богат, почти не появляется, а некоторые и вовсе считали, что они расстались.
Работа была несложной: приготовить кофе, расставить книги на полках. Мэн Тин чувствовала себя уверенно в этом городе, где когда-то жил и взрослел Цзян Жэнь. Порой она, никому ничего не говоря, переводила деньги Гао И. Делала это Мэн Тин молча, как бы отдавая должок.
Тот только качал головой и не знал, то ли смеяться, то ли вздыхать:
— Да чтоб тебя… Это ж мои деньги были! А в итоге они как бумеранг возвращаются обратно.
Больше всего её интересовало другое: сможет ли Цзян Жэнь восстановить ногу. Вопрос этот держала на контроле не только она, но и сам Цзян Цзюсянь. Однако большинство местных врачей, глядя на снимки, лишь разводили руками: шансов почти нет.
Сам же Цзян Жэнь оставался невозмутим:
— Если тут не получится — подожду пару лет. Попробую за границей.
Когда начались летние каникулы, пришла новость: эксперты предсказывали резкий скачок цен на недвижимость.
Сунь Хуаньхуань всплеснула руками:
— Ну какой из меня юрист в такое-то время? И так в стране с правом беда. Через двадцать лет юриспруденция никому не нужна будет, а вот на рынке жилья — золотое дно! Надо срочно менять специальность, пока не поздно. Через неделю и я стану миллионершей!
Ми Лэй расхохоталась:
— Так строй давай, чего сидишь?
— Да давно бы уже! — надулась Сунь Хуаньхуань. — Да поздно спохватилась.
Конечно, всё это говорилось в шутку. Лето им предстояло провести на практике в судах в качестве помощников у судей. Те, кто действительно шёл в юриспруденцию, делали это не ради денег. Они просто любили дело, и потому были полны энтузиазма.
Сунь Хуаньхуань подскочила к подруге:
— Тин-Тин, а ты чего такая тихая? Не грустишь ли, что домой не едешь?
— Нет, — отозвалась она, моргнув.
Просто Мэн Тин не хотела, чтобы Цзян Жэнь расстроился.
Когда она рассказала ему, что остаётся в городе на летнюю практику, он не проронил ни слова и лишь молча уставился в таблицу перед собой. Это был свежий отчёт и прогнозы. Столбец прибыли зиял нулями.
На дворе стоял 200X год — время, когда рынок недвижимости переживал бурный рост, чуть ли не золотую эпоху.
Он долго молчал, а потом вдруг усмехнулся:
— Я приеду в октябре. Приеду, чтобы содержать тебя.
Интересно… сможешь ли ты полюбить мужчину, который стал другим? Стал лучше. Намного лучше.
