На мосту, сквозь ветер, он смотрел на огни города. Неон падал с неба, как звёздный дождь. И в его памяти всплыли её чистые глаза. Та, что смотрела на него, как на героя. Любила, когда он был грубым, неловким, никем. А он сам всё разрушил.
В тот вечер Лу Юэ осталась без своего супа.
Прошло четыре года.
Он посмотрел ей в лицо и сказал:
— Мы расстаёмся.
Без эмоций. Без паузы. Просто точка.
* * *
Весна. Март. День рождения двойняшек — Цзян Ифэя и Цзян Иси.
Хэ Цзюньмин, как дядя, приехал в город Б поздравить.
Первым его увидела Цзян Иси. Пухлая девочка вытянула руку и сказала:
— Папа, это дядя Хэ!
Цзян Жэнь, подняв дочь на руки, бросил взгляд свысока и ответил холодно:
— Не подходи. Глупость заразна.
— … — только и сумел прошептать Хэ Цзюньмин.
Цзян Иси, крошечная, едва достигшая двух лет, была вылитой Мэн Тин. Беленькая, пухленькая, с нежными чертами лица, словно живая фарфоровая куколка.
Она протянула к нему ручки и сладко промурлыкала:
— Хочу к братику…
Цзян Жэнь вытер ей подбородок уголком платка, тепло улыбнулся и сказал:
— Пойдём посмотрим, чем он там занят.
Цзян Ифэй серьёзно возился с кубиками. Он был одет в строгий детский костюм, и та концентрация, с какой он сооружал башню, придавала ему одновременно важный и забавно трогательный вид.
— Ифэй, пригляди за сестрёнкой, — сказал Цзян Жэнь, подавляя усмешку.
Мальчик важно кивнул и прижал сияющую от восторга Иси к себе, будто беря под защиту от всех бурь на свете.
— Сколько ни смотри, — снова хмыкнул Цзян Жэнь, — а всё равно Иси милее.
Личико Ифэя сморщилось, а губы дрогнули. Он был на грани слёз. Иси же хохотала и захлопала в ладоши, не подозревая, как глубоко ранила брата. И хотя они были двойняшками, различия между ними были очевидны. Он — первенец, старше на три минуты, а всё же вечно в тени сестры.
Цзян Жэнь часто поддразнивал: Ифэй, мол, весь в отца, простоватый. А вот Иси — красотка, точь-в-точь Мэн Тин.
В зале царило оживление: день рождения детей генерального директора Цзяна собрал самых влиятельных гостей.
Скучая, Хэ Цзюньмин присел на ковёр рядом с малышами и стал помогать строить башни из кубиков.
В это время из дома вышли Мэн Тин и Чжао Нуаньчэн, взявшись за руки.
И в этот момент Иси расплакалась. Неуклюжее движение дяди Хэ разрушило их замок.
Ифэй не растерялся и спокойно начал собирать заново. А вот Цзюньмин застыл, не зная, куда деться: то ли извиниться, то ли сбежать.
Мэн Тин не сдержала улыбки. Цзян Жэнь вздохнул, взял дочь на руки и начал тихо укачивать.
— Извини, Иси, я… — начал было Хэ Цзюньмин, но осёкся, увидев стоящую напротив Нуаньчэн.
Ей было двадцать два. Светлая кожа, утончённые черты, прямой взгляд. Она смотрела на него с лёгкой иронией, будто видела насквозь.
Щёки Хэ Цзюньмина вспыхнули. Он чувствовал себя неловко, почти жалко.
Он знал, что она больше не хочет иметь с ним дела. И всё же, за весь этот вечер он то и дело украдкой смотрел на неё, на ту девушку, которая когда-то любила его всем сердцем.
Однако она ни разу не обернулась.
— Ты и вправду всё? — негромко спросила Мэн Тин.
Нуаньчэн спокойно улыбнулась и ответила:
— Я сделала всё, что могла. Знаешь, человек должен когда-то повзрослеть. У самоуважения есть предел. Когда он исчерпан — приходит ясность. Если не любит, значит не любит. Пришло время уходить.
Иси в пышном платьице помахала ей ручкой и попрощалась:
— Тётя Чжао, до свидания!
— До свидания! — вторил Ифэй.
Нуаньчэн наклонилась и поцеловала обоих в щёки:
— Пока, Ифэй. Пока, Иси.
Мэн Тин пошла проводить её.
Перед дверью Нуаньчэн неожиданно остановилась и крепко обняла её.
Виллу заливал тёплый свет заката.
Мэн Тин, как когда-то, гладила подругу по спине, шепча что-то ободряющее.
— Мэн Тин… — сдавленно прошептала Нуаньчэн. — Я так тебе завидую.
Оказалось, что прожить одну юность на всю жизнь — невероятно трудно. Теперь она поняла, через что прошёл Цзян Жэнь, чтобы остаться рядом с той, кого любил.
Мэн Тин стояла у порога и смотрела вслед уходящей подруге. С прямой спиной, она всё шла и шла лёгкой походкой… пока не скрылась из виду.
И вдруг, словно спохватившись, за ней бросился Хэ Цзюньмин.
Мэн Тин обернулась, а в стороне, чуть поодаль, стоял Цзян Жэнь. Он просто молча смотрел. Среди мириад огней и длинных теней он держал за руки двоих малышей и не сводил с неё взгляда.
Этот мужчина вошёл в её мир, когда ей было всего семнадцать.
С тех пор он стал её всей юностью. До последнего её вздоха, до самого края.
— На улице холодно. Пора домой.
— Да, — тихо ответила она. — Пойдём.
