Император резко поднялся, схватил её за плечи и, придавая голосу жёсткость, спросил:
— Ты не хочешь, чтобы я умер?
— Не хочу, — тихо ответила она. — И не хочу, чтобы твоя страна погибла.
Он вздрогнул, будто не ожидал этих слов, а затем внезапно рассмеялся. Сжав её подбородок, он заставил посмотреть ему в глаза:
— Хорошо. Раз ты так сказала, то я не умру. И страну не отдам.
«Вот уж заявочка… мир рушится, а у него хватило наглости выдать такое», — мысленно усмехнулась она.
Он снова откинулся назад, вновь устроившись у дерева, но теперь не отпускал её руку.
— Если бы ты не покачала головой, я бы убил тебя первым, прежде чем умер бы сам.
Внезапно ей показалось, что лучше бы этот проклятый Император действительно сдох.
Он поиграл с её запястьем и лениво добавил:
— Не вздумай сбежать. Всё равно не получится. А если я умру, ты умрёшь вместе со мной. В одиночку умирать скучно.
Плакать ей больше не хотелось. Она устало опустилась рядом:
— В таком случае, Ваше Величество, как вы планируете спасаться?
— А ты не заметила, что Цзиньдэ с нами не пошёл? — усмехнулся он. — Он отправился искать Гао Ми, а тот знает, как меня найти. Просто нужно подождать.
Сказано просто, будто они не в глухом лесу, без еды и лекарств. А если раньше найдут враги? Или если он, не дождавшись, умрёт от жара? Или если они оба просто умрут от голода?.. Отличный план, ничего не скажешь.
— Не важно, — равнодушно бросил он. — В любом случае ты умрёшь со мной. Мне-то не скучно будет.
«Нет уж, спасибо, — подумала она. — Я умирать не собираюсь».
Ночь накрыла лес тьмой, только вверху светились звёзды. Конь стоял рядом и мирно дремал. Она прижалась к нему, к его груди и слушала, как за спиной течёт река. Сон так и не приходил.
Тело, к которому она прислонилась, было ледяным. Это пугало. Вдруг он умрёт тихо, и она не заметит?.. Лишь прижавшись ухом к его груди и услышав негромкое, но устойчивое биение сердца, она могла хоть немного успокоиться.
Он тоже не спал, но был на удивление молчалив. Это было не в его духе. Она решила, что он просто истощён от потери крови или терпит боль, не желая подавать виду. Хотя временами он всё же поднимал руку и медленно, почти бережно гладил её по волосам.
В этой полной тишине, среди темноты, их близость вдруг казалась иной, не такой, как прежде. Его движения были удивительно мягкими, и в этой медлительности ощущалась почти сверхъестественная ласка. Казалось, даже его холодное тело стало теплеть.
…теплеть? Что-то в ней ёкнуло. Она резко села, притянула его голову и коснулась лбом его лба. Точно жар! Чёрт побери, у него настоящая лихорадка!
Она почти застонала. Никаких лекарств. Как лечить, она не знала. Накладывать влажный платок на лоб… это вообще работает?.. Мысленно ругаясь, она уже собралась идти к реке, чтобы намочить ткань, но он перехватил её за руку.
Он весь горел, но глаза оставались ясными:
— Боишься? Возвращайся. Ложись. Спи рядом.
— У тебя жар! — воскликнула она, поражённая его спокойствием.
Он, как ни в чём не бывало, кивнул:
— Ну и что? Зато теперь со мной теплее. Разве не удобно?
Она была готова взорваться от бессилия и ярости.
Он потянул её обратно к себе и обнял, всё ещё улыбаясь, но уже тише и слабее сказал:
— Я не настолько легко умру.
Она прекрасно понимала, что есть вещи, неподвластные человеку. Даже Император, с его властью, умом и жестокостью, был не всесилен. В книге ведь он умер, разве нет? Так с чего вдруг он теперь взял, что сможет избежать смерти лишь потому, что сказал об этом вслух?.. А вдруг к утру он уже остынет, и тело окоченеет прямо в её объятиях?.. Сжавшись подле него и, обняв его за талию, она долго молчала, но, в конце концов, сдавшись, всё-таки тихо, почти беззвучно, разрыдалась.
