Недавно Сыма Цзяо, пресытившись скукой и давлением дворцовых стен, внезапно решил отправиться за пределы столицы. Конечно, приближённые в ужасе пытались его отговорить. Покидать Лоцзин столь безрассудно считалось верхом легкомыслия. Однако этот правитель не терпел возражений. После того как он лично казнил нескольких чиновников, посмевших перечить, никто более не посмел его останавливать.
Услышав в ту пору о дивной красавице по имени Ляо, обитающей в Хэся, Сыма Цзяо тут же воспылал интересом и изменил маршрут, решив лично взглянуть на неё. Причём он настолько увлёкся, что не придумал ничего лучше, как переодеться евнухом и наблюдать за ней с близкого расстояния. Это было в его духе: поступать исключительно по воле и прихоти, не считаясь ни с порядком, ни со здравым смыслом. Очередная его выходка с переодеванием вряд ли останется незамеченной и, без сомнения, войдёт в список императорских безумств.
— Ляо Тинъянь… — вдруг тихо проговорил Чанъю, — весьма недурна. По вкусу мне пришлась.
Евнух, всё ещё обмахивающий его, чуть заметно дрогнул. Похоже, этой госпоже предстоит время особого благоволения. Впрочем, спешить с подношениями он не собирался, слишком уж капризен их государь. Кто знает, сколько продлится этот интерес? Быть может, через пару дней Ляо Тинъянь невзначай вызовет его раздражение и тогда он, не моргнув глазом, велит бросить её в лес диким зверям на съедение.
Тем временем, ничего не ведающая Ляо Тинъянь хорошо выспалась. Правда, проснулась она с ломотой в пояснице и натруженными ногами. Ехать в одиночной повозке было куда менее комфортно, чем, скажем, в императорском ложе, и каждая ямка на дороге чувствовалась всем телом. Она поморщилась, потирая затёкшую спину, а потом с хрустом повернула шею.
«Хорошо ещё, что меня не укачивает», — подумала она. — «А то была бы совсем беда».
Она приподняла шторку, выглянула наружу, но не узнала местности. Какой-то участок официальной дороги, безлюдный, лишь на горизонте зеленели мягкие очертания гор. Дул лёгкий ветерок, а палящего зноя уже не было. Наступал вечер.
Завидев, что она проснулась, две служанки тут же подошли помочь ей привести себя в порядок. В это путешествие в столицу она отправилась одна. Сперва Тинъянь хотела взять с собой несколько слуг, но тот вечно улыбающийся старший евнух, казавшийся приветливым, неожиданно вежливо, но решительно отказал. Делать было нечего. Ляо Тинъянь утешала себя тем, что так, может, и лучше. Возможно, она не потащила с собой верных стариков на верную смерть. Пусть остаются в Хэся и доживают спокойно свой век.
Ближе к вечеру караван прибыл на постоялый двор. Поужинав в своей комнате, Ляо Тинъянь почти сразу легла спать. После тряски в повозке постель казалась райским отдыхом. Она быстро уснула.
Напротив, в соседнем доме, Сыма Цзяо, переодетый и сменивший свою униформу евнуха на более свободную одежду, вальяжно раскинулся на длинном ложе и, сквозь открытое окно, глядел на дверь, за которой скрывалась госпожа Ляо.
— Одинокая девушка, вдали от дома, без единого знакомого лица… — бормотал он себе под нос, болтая в воздухе ногой. — Как она умудряется сохранять такое хладнокровие? Неужели совсем не боится? По виду-то — нежная, изнеженная, вся такая благородная… Или, может, моя дурная слава ещё не дошла до Хэся? Иначе как объяснить, что она спокойно спит?
Между тем Ляо Тинъянь не просто спала, а спала с превеликим удовольствием. Перед сном в её комнате поставили таз со льдом.
На следующее утро снова продолжили путь. Вскоре Ляо Тинъянь вновь увидела того самого евнуха Чанъю. Он поднялся в её повозку с неизменной улыбкой.
— Госпожа, дорога долгая, в пути скучно, — сказал он учтиво. — Я пришёл скрасить вам дорогу. Если вы о чём-то хотите узнать, смело спрашивайте — расскажу всё, что знаю.
Ляо Тинъянь задумалась. Про самого Сыма Цзяо, своего будущего «начальника», она имела представление. Но кто её будущие «сослуживицы»? Об этом в романе почти ничего не было, кроме того, что всякая красавица, появлявшаяся на сцене, в конечном счёте погибала. С такой перспективой было бы неплохо иметь хоть какое-то представление.
