Теперь Ляо Тинъянь беспокоила новая мысль: «Неужели в этом дворце и впрямь водятся привидения? Признаться, сейчас здесь по-настоящему жутко».
По коже девушки пробежал холодок, и мурашки взбежали по спине.
К тому же… разве не говорили, что на пир приглашены все наложницы? Почему же она ни одной не встретила по пути? Мысли сновали в голове, как мошки в свете фонаря, пока впереди не замаячило залитое огнями здание.
Она глубоко вздохнула и медленно шагнула внутрь зала. Порог оказался неприлично высоким, а пышная, многослойная юбка — слишком длинной и неудобной. В какой-то момент она споткнулась, но рядом оказалась ловкая служанка, вовремя подставившая руку. Опустив глаза, Ляо Тинъянь заметила, что пол был устлан роскошными коврами. Когда она огляделась по сторонам, то заметила, что по обе стороны от неё уже сидели пышнотелые и хрупкие красавицы с бледной кожей или янтарными глазами, всех мастей и сложений.
Но… как странно. При таком количестве женщин в зале стояла абсолютная тишина. Если бы не несколько внимательных взглядов, которые она уловила краем глаза, Ляо Тинъянь и правда могла бы подумать, что попала в комнату восковых фигур.
Обстановка в зале была до жути напряжённой. Ни смеха, ни шелеста: одна бездонная тишина. Она не решалась поднять глаза и двигалась осторожно и размеренно, пока не оказалась в самом центре зала и не замерла для приветственного поклона.
— Я, Ляо, дочь рода Хэся, — смиренно склонившись, произнесла она, — приветствую Его Величество.
Сверху донёсся лёгкий смешок. Помещение было столь просторным и гулким, что даже столь негромкий звук прозвучал, словно колокол в пустом храме. Отчётливо, болезненно, будто насмешка.
— Встань.
Сердце Ляо Тинъянь застучало сильнее. Этот голос… почему он звучит так знакомо? Стараясь не выдать эмоций, она медленно приподняла голову и бросила короткий взгляд на высоко восседающего Императора.
А потом в душе её раздался безмолвный вопль, полный отчаяния и внутренней агонии. Следом — мысленный мат в три хода.
«Что за чёрт… Почему этим великим демоном оказался Чанъю?! Как он может быть Сыма Цзяо?! Неужели стоит лишь переодеться и уже будто два разных человека, даже аура совсем иная!»
Ничего удивительного, ведь речь идёт о сумасшедшем Сыма Цзяо. Кто бы ещё додумался, переодевшись в евнуха, разыгрывать перед ней этот спектакль? Неужели ему и вправду было весело каждый день влезать к ней в повозку, прислуживать и изображать услужливого младшего? Он что, находил в этом удовольствие?! Нет, она определённо недооценила глубину его безумия!
Ляо Тинъянь, глядя на то, как улыбается ей этот пресловутый демон с безупречным лицом, старалась совладать с внутренней паникой. Внезапно, к своему ужасу, она поймала себя на странной, почти абсурдной мысли:
«Как же, наверное, тяжело было этому душегубу столько дней вести себя как нормальный человек! Как он вообще выдержал?»
А теперь… теперь, когда «ничем не примечательный» Чанъю внезапно оказался тем самым безумцем второго плана, которого она стремилась всеми силами избегать, какую же мину ей теперь скорчить? Этот вопрос с отчаянием кружился в её голове.
Однако ответа ей не дал никто.
Сыма Цзяо, сидящий во главе зала, продолжал смотреть на неё с каким-то странным, непонятным ожиданием, словно рассчитывал на нечто особенное.
Молчание затянулось. Постепенно ожидание на его лице рассеялось, а взгляд стал холоднее. Он беззвучно опустил кубок с вином на низкий столик. Звук был тихим, но в мёртвой тишине зала он раздался как выстрел. Ляо Тинъянь показалось, что где-то сбоку пара наложниц испуганно и судорожно вдохнули.
Серьёзно?.. Он собирается закатить истерику только потому, что она… ничего не сделала?!
Сыма Цзяо раздражённо постучал пальцем по столешнице и спросил:
— Ты разве не хочешь ничего мне сказать?
Ляо Тинъянь незаметно сжала пальцы в кулак под длинным рукавом.
«Господи, что ты вообще хочешь услышать?! Чего ты от меня ждёшь?!»
Она облизала пересохшие губы, лихорадочно перебирая в голове возможные варианты, и попыталась вспомнить канон. Как бы на её месте повела себя та самая сентиментальная героиня из оригинального сюжета? Вдохнув поглубже, она напрягла голос, стараясь придать ему нужную печальную дрожь, и, опустив глаза, промолвила:
— Ваше Величество… Вы так жестоко обманули бедную меня…
Сыма Цзяо тут же разразился смехом и буквально хлопнул рукой по столу, как от шутки, которую невозможно сдержать.
Смеялся он долго, но когда, наконец, успокоился, не стал ни осуждать, ни комментировать её весьма посредственную актёрскую игру. Вместо этого он просто протянул к ней руку и подозвал к себе:
— Гуйфэй, иди ко мне.
