Сыма Цзяо, заметив выражение её лица, отвернулся и, когда она не видела, впервые за долгое время расплылся в довольной улыбке. Настроение у него явно улучшилось. Ляо Тинъянь всякий раз говорила одно, а в глазах у неё читалось совсем другое. Эта наивная несостыковка между словами и лицом забавляла его безмерно.
После утренней суматохи, в предобеденное время Ляо Тинъянь наконец вернулась в свои покои. Ей дали возможность привести себя в порядок, переодеться, умыться и немного перекусить.
Надо признать, что еда, одежда, даже мелочи в обиходе: всё во дворце было первоклассным. Служанки — умелые, тонко чувствующие настроение. Стоило ей лишь подумать о чём-то и, как по волшебству, это появлялось. Особенно Гуйе была настоящей золотой находкой. Она понимала Ляо Тинъянь с полувзгляда. Нужно ли подать еду или воду, что приготовить, когда оставить в покое. Как их вообще так натаскивают? Неужели всех с детства пугал Сыма Цзяо?
Расслабившись в мягких подушках, Ляо Тинъянь чувствовала, что ещё чуть-чуть и она окончательно превратится в праздного паразита. Вот оно, оказывается, что такое, когда еду приносят, одежду надевают, а говорить и ходить вообще не обязательно. Это не жизнь, это сон наяву.
Да, в Хэся у неё тоже были слуги, но там всё было гораздо проще, без таких церемоний и строгих правил. Здесь же была целая команда, и все они обслуживают одну-единственную наложницу. Настоящий императорский сервис. И, чего уж греха таить, чертовски удобный.
Ляо Тинъянь ничего не понимала. Если Сыма Цзяо каждый день живёт, как настоящий небожитель, то почему же он вырос таким демоном?
— Гуйфэй, несколько красавиц и наложниц пришли вас навестить, — сообщила Гуйе.
Ляо Тинъянь, в это время уплетающая дыню, на мгновение замерла, отложила кусок, вытерла руки и, приподнявшись, спокойно сказала:
— Пусть войдут.
«Ну вот оно, первое крупное сражение дворцовой драмы!»
Как можно обойтись без интриг в этом пышном, закрытом мире? Пусть с виду всё благопристойно, но за кулисами наверняка бушуют подводные течения. Ещё по дороге в столицу она раз двадцать представляла себе всевозможные сценарии: как по прибытии во дворец её начнут притеснять старшие наложницы, как она подружится с другой обиженной красавицей, а та в итоге её предаст, каким будет её путь, полный страданий, борьбы, подъёмов и падений…
Голова Тинъянь чуть не лопнула от этих симуляций.
«И вот итог: я всего полдня во дворце, а уже сижу на вершине иерархии. Весь накопленный в мыслях опыт в мусорку. Остаётся только действовать по обстоятельствам».
Перед ней встало с поклоном больше десятка красавиц самых высоких рангов. Те, чьи статусы были пониже, и вовсе не имели права на аудиенцию. Все эти дамы вели себя образцово: головы опущены, движения отточены, ни слова лишнего. Поприветствовали, а затем одна за другой вышли.
Ляо Тинъянь даже не успела разыграть ни одной мини-сцены.
«Подождите… Это что, всё? Просто пришли, поклонились и ушли? А где же тот знаменитый формат: все садятся в кружок, изящно улыбаются, под благовидным предлогом подкалывают друг друга, хвалятся, язвят?.. Этого не будет?».
Пока она всё ещё пыталась осмыслить происходящее, Гуйе, заметив, как её госпожа пристально смотрит в сторону удаляющихся красавиц и молчит, решила, что та недовольна шумом, и робко пояснила:
— Согласно дворцовому этикету, все красавицы обязаны лишь раз, в день прибытия, лично предстать перед гуйфэй. В дальнейшем каждый день они будут лишь кланяться у дверей и просить позволения поприветствовать, но вам выходить необязательно. Вы предпочитаете тишину, и никто не осмелится тревожить вас без нужды.
«То есть… мне не придётся каждый день устраивать чаепития с кучей женщин?»
Она помолчала, а потом внезапно поняла, в чём дело.
Да всё просто. Дело не в том, что никто не хочет интриг. Просто все, кто когда-либо мечтал пробиться в жизни через дворцовые игры, уже были вычищены Сыма Цзяо под корень.
Император не утруждал себя государственными делами, зато регулярно устраивал казни собственным наложницам. Вот и вышло, что сейчас, став высшей по рангу супругой, Ляо Тинъянь… вообще не имела возможности вступить в игру.
Не с кем бороться. Не с кем сцепиться. Нечего сказать.
«Император-то оказался демоном и на деле просто испортил всю мою карьеру в жанре “дворцовые интриги”».
