Сыма Цзяо даже не бросил взгляда в сторону Ляо Тинъянь. Он просто развернулся и ушёл прочь.
Сад с цветущими сливами вновь погрузился в гнетущую тишину. Ляо Тинъянь не знала, что теперь делать. Тут рядом с ней раздался голос, полный отчаяния и слёз:
— Госпожа… пощадите! Я не хочу умирать…
Это была Гуйе. Лицо её исказилось от страха, глаза были полны слёз. Ляо Тинъянь в замешательстве посмотрела на неё и спросила:
— Но… ведь Император не говорил, что хочет тебя казнить?
Хотя сама она до сих пор не могла прийти в себя от произошедшего, в панике Гуйе было что-то чрезмерное, за гранью её собственного ужаса.
— Вы не понимаете! — Гуйе захлёбывалась рыданиями. — Раз мы всё это услышали… Его Величество точно не оставит нас в живых!
Ляо Тинъянь перевела взгляд на остальных сопровождающих. Все они были бледны, как полотно. Даже те две служанки, что, как теперь стало ясно, нарочно привели её в тот сад, тряслись от страха, не в силах вымолвить ни слова.
— Возвращаемся, — наконец сказала Ляо Тинъянь, нахмурившись.
Едва она вернулась в покои Фужуня, как увидела у входа евнуха в тёмно-зелёном и целую группу сопровождающих его служек.
— Госпожа, — поклонился он, — по велению Его Величества я пришёл за людьми.
— В том числе и за мной? — спокойно спросила Ляо Тинъянь.
— Что вы, что вы! — засуетился евнух. — Конечно же, нет! Только за слугами, что следуют за вами. Не волнуйтесь, уже отобрана новая партия, ещё послушнее, ещё более угодная вам. Всё будет наилучшим образом, госпожа.
Он кланялся низко и вкрадчиво улыбался.
За спиной Ляо Тинъянь послышался сдавленный плач. Она сжала пальцы, помолчала и спокойно сказала, указывая на двух служанок с цветами:
— Заберите только их. Остальных я оставлю.
Евнух замялся:
— Но… это… так не положено… всегда всех…
— Этих я оставляю, — повторила она. — Об этом я лично скажу Его Величеству.
В императорском дворце никто и никогда не осмеливался перечить воле Сыма Цзяо. С кем угодно поступили бы жёстко и без колебаний, но Ляо Тинъянь была… иной. Все видели, как близок к ней был государь в последнее время. Никто из слуг не знал, как он отреагирует. Простит ли он, уступит ли — нельзя было предугадать, поэтому евнух только замер, не решаясь идти дальше.
В конце концов, евнух в сине-зелёном, стиснув зубы, всё же решился подчиниться приказу Ляо Тинъянь и велел своим людям увезти только двух служанок с цветущими ветками.
Как только они скрылись из виду, Гуйе и остальные почувствовали, будто избежали смертельной кары. Они тут же пали ниц и, дрожащими голосами поблагодарили Тинъянь:
— Благодарим, госпожа! Благодарим за милость!
Ляо Тинъянь лишь равнодушно махнула рукой и молча прошла внутрь, сквозь жемчужную завесу. Нити занавеса разошлись и вновь сомкнулись за ней, издав лёгкий, отрывистый перезвон.
А в заднем зале дворца Тайцзи царил хаос. Сыма Цзяо сидел в самом центре, с растрёпанными волосами, побелевшими пальцами вдавливая виски, где вздулись жилы.
Выслушав доклад евнуха, он приподнял веки и хрипло произнёс:
— Значит, ты вернулся только с двумя?
— Да, — тихо отозвался евнух, не решаясь встретиться с его взглядом.
Сыма Цзяо скривил губы:
— Раз госпожа не захотела, пусть будет так…
Услышав это, евнух почти облегчённо вздохнул, но в следующую секунду Сыма Цзяо добавил:
— Однако я считаю, что количество мёртвых должно остаться прежним. Раз те уцелели, заменим их на кого-то из тех, кого ты привёл. Всё равно виновные среди них найдутся, ведь вы провалили задание и должны расплатиться.
Евнух побелел, склонился и вышел. Почти сразу после этого в зал вошёл верховный хранитель Гао.
Увидев Императора в таком состоянии, он с беспокойством спросил:
— Ваше Величество… может, стоит принять лекарство?
— Лекарство? — Сыма Цзяо резко вскинулся, в его голосе зазвучала злость. — То самое, от которого я становлюсь живым мертвецом?
С этими словами он с силой пнул стоявший перед ним столик. Всё полетело на пол и с грохотом разбилось. Гао Тайбао лишь чуть качнул головой. Ему это было не в новинку. Он молча ждал, пока государь выдохнется и вновь сядет.
— Раз не хотите лекарства, — спокойно сказал он, — может, стоит встретиться с гуйфэй?
— Не надо, — мрачно буркнул Сыма Цзяо. — Я напугал её. Пусть пока придёт в себя.
