Обычная женщина, наверное, вскрикнула бы от испуга, но не Ляо Тинъянь. Она осталась лежать спокойно и даже успела бросить взгляд на окно, которое распахнулось под порывом ветра. Слуги не пришли его закрыть. Должно быть, они слышали шум, но теперь боятся войти. Так окно и осталось настежь, впуская в покои ледяной ветер и тонкие нити дождя.
Она сразу поняла, кто это. Это уже не в первый раз: проснуться среди ночи и обнаружить кого-то рядом. Когда они с Сыма Цзяо делили ложе, он иногда не мог уснуть и сидел так же, глядя на неё в темноте или просто предавался задумчивости.
Поначалу Тинъянь пугалась, но со временем привыкла.
Они молча смотрели друг на друга в темноте, пока Ляо Тинъянь не заговорила первой:
— Ваше Величество…
Как только она произнесла эти слова, Сыма Цзяо внезапно протянул к ней руку. Его пальцы, как и всегда, были ледяными. Он провёл ими по её щеке, подбородку, затем шее и задержался на тонкой коже, и Ляо Тинъянь даже показалось, будто он вот-вот начнёт душить её. Однако в следующий миг пальцы его продолжили путь вниз, неторопливо развязывая её пояс.
В комнате стояла полная тишина. Она чувствовала, как холодные прикосновения скользят по её коже, словно снежинки, которые, тая, проникают в тело и леденеют его до костей. А может, это больше напоминало ползущую змею. Холод и опасность вызывали в теле инстинктивную дрожь.
Она не издала ни звука, не пошевелилась. Лёгкий шелест одежды и одеяла — вот и всё. Сыма Цзяо наклонился к ней и медленно распахнул её ночную рубашку, обнажая кожу.
Ляо Тинъянь: «…»
Всё это чересчур напоминало прелюдию к тому, что должно было произойти. Но… почему он так спокоен? Даже дыхание у него ровное. Кажется, её догадки подтвердились: в постели он холоден и равнодушен.
— Ты не боишься? — наконец заговорил он.
Бояться?.. Вряд ли. Он столько раз оказывался на грани: то вот-вот перешагивает черту, то снова отступает. Каждый раз её нервы были натянуты, но теперь все ослабли. Она словно уже приняла это. Если уж собрался, так сделай, не держи в напряжении.
— Ваше Величество, в ногах грелка, может, сначала руки согреете?
Да, единственное, чего она не могла больше выносить — это его ледяные руки. На дворе зима, днём даже шёл снег. Сейчас за окном дождь, а ветер воет как безумный. А он врывается в её тепло, поднимает одеяло, развязывает одежду и, словно нарочно, медленно проводит холодными пальцами по телу. Он что, думает, у неё кожа, как печь и он сразу согреется?
Сыма Цзяо тихо усмехнулся, убрал руку и приложил её к её щеке.
— Холодные, да?
«О, так ты, оказывается, и сам в курсе?!»
Ляо Тинъянь подалась глубже под одеяло:
— Может, Ваше Величество ляжет всё же?
«Милостиво прошу, согрей сначала руки, а уж потом прикасайся, а то ты меня своими пальцами вот-вот до мурашек истерзаешь!»
Сыма Цзяо на мгновение замер, а затем без слов поднялся на ложе. Ляо Тинъянь уловила в воздухе тонкий, едва заметный запах крови. Возможно, ей это лишь показалось. Однако, как только он снял верхнюю одежду и небрежно бросил её на пол, тот запах, казалось, тут же рассеялся. Ляо Тинъянь не стала ломать голову, что он там такого натворил, чтобы пропитаться кровью с ног до головы, а воспользовалась моментом, чтобы натянуть обратно одеяло, сдернутое им прежде, и укрыть обоих.
Слава небесам, Сыма Цзяо теперь хотя бы заслоняет от ветра и не так мерзко.
