С наступлением нового года наконец пришла весна. Небо сияло безоблачной лазурью, погода стояла на редкость ясная и тёплая, и каждый день в Лоцзине словно был нарочно создан для прогулок. Знать и приближённые к трону охотно устраивали выезды на природу, чтобы в полной мере насладиться пробуждением жизни.
Пока одни радовались, другие, напротив, всё больше хмурили брови. Чиновники, ведающие сельским хозяйством, уже начинали седеть от тревоги. Зима выдалась малоснежной, и теперь, когда весна уже давно наступила, небо всё ещё не проливало дождя. Если так пойдёт и дальше, посевы окажутся под угрозой. Крестьяне с тревогой всматривались в небеса, на их лицах было одно лишь горькое ожидание.
Наконец, спустя долгое томительное ожидание, дождь всё-таки пошёл, но радость была недолгой. К полудню небо вновь прояснилось, и жаркое солнце тут же высушило едва увлажнённую почву. Земля снова стала сухой и потрескавшейся.
— Похоже, в этом году не миновать бедствий… — вздыхали в народе.
Очаги засухи стали проявляться по всей стране, и, наконец, в столице обратили на это внимание. Однако действенных мер почти не принималось. Каждые несколько лет бедствия повторялись: то засуха, то наводнение. И каждый раз больше всего страдали простые люди.
Ляо Тинъянь, находясь в самом сердце власти, была окружена цветущими садами, шелками и роскошью, и если бы она, как многие, ничего не знала, то могла бы, подобно остальным красавицам гарема, наслаждаться праздностью и безмятежностью, тревожась разве что о мелочах, которые не выходят за пределы дворца. Ей не повезло, и она знала. Она знала, что засуха лишь начало, и если не принять мер, за ней последует голод, а вслед за голодом эпидемия. Как в оригинале, шаг за шагом.
Так что когда ясной весной Сыма Цзяо вдруг заметил, что его возлюбленная вновь пребывает в невесёлом расположении духа, он ощутил раздражение.
К началу лета Ляо Тинъянь заметно похудела. Правда, только не в груди.
Сыма Цзяо не выдержал и на утреннем совете устроил переполох, а вернувшись, схватил Ляо Тинъянь за подбородок и зло спросил:
— Ты чего опять себе голову морочишь?
Ляо Тинъянь не стала юлить:
— Беспокоюсь из-за засухи.
И, конечно, из-за угрозы гибели государства.
— А теперь скажи мне, — холодно спросил Сыма Цзяо, — зачем тебе, скажи на милость, волноваться из-за засухи?
Для него это действительно был загадочный вопрос. Он не мог понять, почему её это тревожило. Ведь страна, пусть и его, была для него лишь красивой вещью, вроде сокровищ из императорской сокровищницы. Можно на неё смотреть, можно ею обладать, но не обязательно о ней заботиться. Народ, его страдания, судьбы других людей — всё это с детства не имело для него ни малейшего значения.
Он хотел, чтобы Ляо Тинъянь была ленивой, беспечной и беззаботной рядом с ним, чтобы жила, как прежде, в его тени, в его покровительстве. Теперь, глядя на то, как она мучается от переживаний из-за какой-то там засухи, Сыма Цзяо невольно вспомнил и прошлый случай с наводнением.
Разве она и правда заботится о народе? Сыма Цзяо был слишком наблюдательным, чтобы поверить в такую прямолинейную добродетель. Он чувствовал: дело не в жалости, дело в чём-то другом. Что-то она от него скрывает, и именно это ощущение неведомого вызывало у него настоящий гнев.
Он хотел было потребовать ответа, но, в отличие от прочих, Ляо Тинъянь не относилась к числу тех, кто тут же пойдёт на попятную при первом его окрике. Он уже собирался сорваться на неё, но в этот момент она сама прижалась к нему, заискивающе заглянула в его глаза, обняла и поцеловала. Сыма Цзяо… вздохнул и не стал ругаться.
Чем дальше, тем больше он злился.
— Запрещаю тебе дальше худеть! — скомандовал Сыма Цзяо.
— …это ведь не от меня зависит, — сдержанно возразила Ляо Тинъянь.
С наступлением весны и лета из организма уходила зима, а вместе с ней и накопленный жир. Она давно предупреждала, стоит потеплеть, и она неизбежно похудеет не только из-за переживаний о засухе, но и просто от самой погоды.
Дожди в этом году почти не шли, и всё больше округов один за другим докладывали о засухе. Доносы с тревожными сводками прибывали один за другим. Сыма Цзяо, наблюдая за тем, как Ляо Тинъянь худеет от беспокойства, вдруг невольно стал внимательнее вчитываться в содержание. В конце концов, он распорядился: пусть в регионах ускорят строительство ирригационных сооружений. Так как сам Император неожиданно проявил интерес к сельскому хозяйству, чиновники в провинциях тоже не отставали, и начали активнее обсуждать меры.
