Министр Ду тяжело вздохнул.
— Я ведь тогда, после кончины прежнего Императора, искренне поклялся служить малолетнему правителю. Отдавал все силы, не щадил себя. Но человек не камень, со временем всё меняется… Хотя я и не помышлял о мятеже, но, держа в руках власть столько лет, разве можно избежать всякого корыстного искушения?
Он замолчал, пальцы его медленно барабанили по подлокотнику.
— За эти годы Сыма Цзяо, несмотря на свою жестокость, всегда оставался пассивен в делах правления и позволял мне вершить всё. Я привык к этому и стал считать это само собой разумеющимся. А теперь… Он открыто перечит. И это тревожит меня больше всего. Неужели он и впрямь решил избавиться от меня? Но почему? Ни в поступках, ни в словах, ничто в нём не выдавало моих намерений…
Один из советников, выслушав размышления своего господина, прищурился и осторожно сказал:
— Возможно, причина в изменениях в самом государе. Стоит припомнить, не стал ли он другим с тех пор, как та госпожа Ляо вошла в дворец?
— Хочешь сказать… — нахмурился министр Ду, — …он попал под влияние женщины?
— Испокон веков известно, что красота способна сгубить государства. Быть может, кто-то использует благосклонность госпожи Ляо, чтобы настроить Императора против вас, мой господин.
Министр Ду не ответил. Лицо его было словно высечено из камня. Он хмыкнул и, будто вспомнив нечто важное, добавил:
— Сыма Цзяо так настаивал на открытии зернохранилищ в Цзи, а ведь если в том округе начнётся расследование, не исключено, что кое-что всплывёт. Сейчас главное — найти козлов отпущения и погасить след.
— Господин может не волноваться, — склонился один из людей. — Всё будет улажено.
Тем временем, в доме наставника Дуаня.
Он и его старший сын неспешно пили чай, как вдруг к ним подошёл посыльный и склонился у порога.
— Ну что, узнал, чем объясняется перемена в государе? — спросил Дуань, не поднимая головы.
Человек внизу ответил спокойно, не поднимая взгляда:
— По сведениям от дворцовых осведомителей, причиной того, что государь начал обращать внимание на засуху, стала именно госпожа Ляо. Говорят, она, узнав о бедствии, сильно загрустила, и Император, не желая видеть её в печали, решил ради неё вмешаться в дела.
Наставник Дуань на миг застыл.
Через мгновение он медленно отпил чаю, поставил чашку обратно на стол и негромко произнёс:
— Я-то думал, он просто забавляется с этой девицей и держит при себе как игрушку, чтобы потешить скуку… Кто бы мог подумать, что он в самом деле превратился в любовника, да ещё и ради женщины? Не верится. Сунсюэ, а ты что скажешь?
Старший сын наставника Дуань, Дуань Сунсюэ, ответил с невозмутимым лицом:
— Род Сыма не раз порождал безумцев, но и влюблённых там тоже хватает. Настоящих. Так что, будет ли это правдой или нет — увидим. Сейчас, отец, волноваться должны не мы, а кое-кто другой.
Он помолчал, а затем с лёгкой насмешкой добавил:
— Хотя стоит признать, что у той госпожи Ляо действительно незаурядные способности. Умудриться заставить нашего Императора, при его-то характере, терпеливо заниматься столь утомительным делом… Это, как минимум, впечатляет.
А сама та, кого уже называли опасной и влиятельной, и понятия не имела, что Император снова навлёк на себя подозрения. Сейчас Ляо Тинъянь с головой укуталась в одеяло, ощущая, как лихорадка подступает к вискам.
С наступлением лета она, как человек, не переносящий жару, распорядилась принести в покои ледяные сосуды. Впрочем, как избалованная всеми благами фаворитка, она этим не ограничилась. Льда было много, и она ни в чём себе не отказывала. Тинъянь велела разместить ледяные чаши в каждом углу спальни. Результат не заставил себя ждать: от переохлаждения Ляо Тинъян слегла с простудой, причём болезнь в этот раз оказалась куда серьёзнее, чем зимняя простуда.
Пока она с недовольной гримасой пила отвратительно горькое лекарство, в голове вертелась единственная мысль: «Почему, если мы спим вместе, заболела только я?»
По логике, у неё здоровье должно быть куда крепче, чем у Сыма Цзяо! Абсурд какой-то.
С трудом проглотив последнюю каплю отвара, она закинула в рот засахаренный фрукт и вновь опустилась на ложе, закутавшись в шёлковое одеяло с головой.
— Больше никаких безмерных ледников, — пробормотала она себе под нос. — Везде в этой жизни нужно знать меру. Перебор всегда оборачивается бедой.
Засыпая, она почувствовала, как кто-то сел рядом. Холодная ладонь коснулась её лба, задержалась на мгновение, а затем отстранилась. Через несколько секунд шаги удалились, и снаружи донёсся разговор.
— Все теперь только и обсуждают, почему Ваше Величество так рьяно взялись за ликвидацию последствий засухи, — с лёгким смешком произнёс голос Гао Тайбао. — Я вот тоже гадал, а теперь всё ясно: из-за нашей дорогой госпожи.
Голос Сыма Цзяо звучал недовольно:
— Из-за какой-то глупости она разболелась до такого состояния… Эх, одна сплошная обуза.
Ляо Тинъян безмолвно закатила глаза.
«…не-ет, ну это же не из-за забот о народе! — мысленно возмутилась она. — Это потому что я банально замёрзла от переизбытка льда!»
