Слуга сразу всё понял. Чунь-эр пропала. Он и не думал вмешиваться, внутренние распри ему ни к чему. Мужчина молча щёлкнул вожжами, и повозка тронулась.
Когда Чунь-эр, получив разрешение от наложницы Лян, радостно выбежала к воротам, повозка уже скрылась за углом.
— А где молодая госпожа? — воскликнула она.
— Уехала, — нахмурился страж. — Ты чего тут стоишь?
Лицо Чунь-эр побледнело. Она поняла, что навлекла на себя беду.
А Чу Юй, сидя в повозке, думала о другом. Свадьба была поспешной, и всех служанок ей подбирала Се Юнь. Привычных личных служанок — красавиц Чан Юэ и Вань Юэ — Се Юнь оставила дома, опасаясь, что те могут привлечь внимание Вэй Цзюня, и вместо них дала двух неприметных девушек. Чу Юй их почти не знала, и толку от них было немного. Потому, возвращаясь домой, она решила не только повидать родных, но и забрать Чан Юэ с Вань Юэ.
От дома Вэй до генераловых покоев — полгорода. Повозка катилась добрых полчаса, и когда Чу Юй прибыла в род Чу, было ещё утро. В доме только что закончили завтрак.
Её приезда не ждали так рано. Чу Цзяньчан и братья, Чу Линьян и Чу Линьси, были в делах. Дома оставались лишь женщины. Чу Юй не спешила. День возвращения длится целые сутки, и увидеть отца с братьями она ещё успеет.
Служанка провела её в зал. Там уже ждали Се Юнь, Чу Цзинь и две невестки.
Старшая, Се Чунь, — родная дочь семьи Се, воспитанница самой Се Юнь, двоюродная сестра Чу Линьяна. Женщина тихая и мягкая, безупречно воспитанная. Увидев Чу Юй, она лишь вежливо улыбнулась, поднялась вслед за Се Юнь и приветливо кивнула Чу Цзинь. Ни придраться, ни похвалить.
Вторая невестка, Яо Тао, — побочная дочь купеческого рода Яо, но любимица старшей госпожи. Семья Яо поднялась благодаря воинским заслугам и долгое время не пользовалась уважением старых аристократов. Однако после того как дочь Яо стала императрицей, положение рода изменилось, и вместе с ним изменилась и Яо Тао.
Когда‑то она была просто живой и бойкой девушкой, но, почувствовав силу семьи, обрела заносчивость и в доме Чу стала вести себя всё смелее.
Стоя за спиной Се Юнь, она встретила Чу Юй с улыбкой. Чу Юй поклонилась матери, и Се Юнь, подхватив дочь, с влажными глазами спросила:
— Так долго не приезжала… Неужели в доме Вэй тебя держат? Трудно ли тебе там?
— Мама, что ты, — легко рассмеялась Яо Тао. — Старшая сестра только вышла замуж, а её муж уже на войне. Она одна в доме Вэй, дел невпроворот, вот и не до визитов. Как можно говорить, будто там с ней плохо обходятся? Да и откуда ей знать, каково это жить с мужем, если он всё время на фронте?
Слова были ядовитыми. Любая женщина, оставшаяся без мужа в первую брачную ночь, почувствовала бы боль.
Чу Юй поняла насмешку. С Яо Тао они никогда не ладили: та, будучи побочной дочерью, презирала её за гордость законнорожденной, а Чу Юй, в свою очередь, не терпела Яо Тао. Обе прямые, обе упрямые, так что стычки были неизбежны.
Но теперь, проживая ещё одну жизнь, Чу Юй научилась сдерживаться. И всё же, глядя на Яо Тао, ей захотелось ответить резко. Однако она вспомнила, как в прошлой жизни её прямота лишь укрепляла в матери уверенность, что старшая дочь неуязвима, и потому вся её забота доставалась Чу Цзинь.
Чу Юй опустила глаза, улыбнулась с лёгкой грустью и тихо сказала:
— Не стоит, вторая невестка, говорить об этом.
Такой покорной её ещё не видели. Се Юнь сжала губы, сердце её защемило. Значит, и правда трудно дочери в чужом доме.
Яо Тао растерялась и даже на миг почувствовала вину. Неужели она перегнула палку?
Но Се Юнь уже вспыхнула:
— Ступай к себе! Разве так разговаривают с золовкой?!
Яо Тао опешила, а затем, оправившись, фыркнула:
— Я ведь сказала правду. Что в том дурного? Думаете, раз породнились с домом Вэй, то уж и невеста у нас особенная? Да что там, мужа‑то нет, одна вдовствует…
— Яо Тао! — вскрикнула Се Юнь. — Вон из комнаты!
— Мама, не сердись, — вмешалась Чу Цзинь, вздохнув. — Вторая невестка не со зла, просто сестра ранима, вот ты и вспылила. Пусть она пойдёт отдохнёт.
Так, одним мягким словом, Чу Цзинь свела всё к тому, будто виновата сама Чу Юй. Яо Тао, дружившая с ней, сразу успокоилась, бросила холодный взгляд и вышла.
В комнате остались только сёстры и мать.
По прежнему нраву Чу Юй уже бы вскочила и спросила, почему её назвали «чувствительной», но теперь она знала, что Чу Цзинь всегда прикроется благовидным предлогом. Мол, хотела лишь уладить ссору. В итоге честь достанется ей, а упрёки — старшей сестре.
Чу Юй молча пригубила чай. Тишина затянулась, и именно это позволило Се Юнь осознать несправедливость.
— Ведь первой заговорила вторая невестка, — с укором сказала она Чу Цзинь. — Зачем же ты винишь сестру?
— Это лишь ради мира, — ответила Чу Цзинь, усаживая мать и подавая ей чашку. — Сестра вернулась домой, не стоит из‑за пустяков ссориться.
Тёплый чай, заботливый тон, и Се Юнь вновь смягчилась.
— Ладно, — вздохнула она, повернувшись к старшей дочери. — Расскажи, дитя, не обижают ли тебя в доме Вэй?
— Нет, — улыбнулась Чу Юй. — А‑Цзюнь очень добр ко мне. Я… я довольна.
Се Юнь облегчённо кивнула:
— Хорошо, если счастлива. Ты уже устроена, теперь пора подумать о браке А‑Цзинь.
Она бросила взгляд на младшую дочь:
— Её свадьба…
Договаривать не пришлось, Чу Юй всё поняла.
Се Юнь не желала, чтобы Чу Цзинь выходила за Гу Чушэна, и сама Чу Цзинь тоже противилась этому, ведь дом Гу давно в упадке. Однако Чу Юй не собиралась уступать.
Она кивнула и спокойно произнесла:
— Да, пора обсудить с домом Гу день свадьбы.
Какой то клубок змей в этой семье. Хорошо что Чу Юй жила с отцом и братьями на границе долгое время.