Едва они вошли в комнату Вэй Юня, как тот резко обернулся и вперил взгляд в Гу Чушэна.
Тот усмехнулся:
— Малый хоу-е сердится?
— Отныне, — холодно произнёс Вэй Юнь, — держись подальше от моей невестки.
В глазах Гу Чушэна мелькнул лёд, но улыбка осталась:
— Эту фразу тебе следовало бы сказать себе. Полночь, мужчина и женщина наедине. Она никогда не знала приличий, но разве дом Вэй, стоящий сто лет, не учил тебя чести и стыду?
— А дом Гу учил тебя? — усмехнулся Вэй Юнь. — Ты, Гу Чушэн, сам знаешь, какими средствами пользуешься. Моя невестка — старшая госпожа дома Вэй. Даже если бы ей суждено было выйти замуж вновь, это было бы по всем правилам, через сватов и обряды, а не по прихоти чиновника из Золотого департамента.
— Выйти замуж вновь? — тихо повторил Гу Чушэн, в его голосе прозвучала насмешка. — Ты бы и вправду позволил ей это?
Вэй Юнь молчал. Взгляд Гу Чушэна был острым, как клинок, и будто вонзался прямо в сердце. В нём было презрение, насмешка и вызов.
— Вэй Юнь, — произнёс он холодно, — ты можешь сказать, что не предаёшь брата?
Вэй Юнь сжал кулаки.
— Она твоя невестка, — шагнул к нему Гу Чушэн. — И то, что ты к ней чувствуешь, разве не грязно?
Он остановился совсем близко. Их разделяло лишь дыхание.
— Неужели тебе не мерзко?
— Почему должно быть мерзко? — спокойно ответил Вэй Юнь. — Я люблю её. Почему должен стыдиться?
— Ты осмелился это сказать?!
— А почему нет? — Вэй Юнь смотрел прямо. В его памяти вспыхнул образ Чу Юй, и в груди стало твёрдо и ясно. — Я люблю её. Очень.
Он никогда не говорил этого вслух, но теперь, произнеся, не почувствовал страха.
— Я никому не причинил зла, — продолжил он. — Люблю человека и храню это чувство в сердце. Разве это преступление?
— Но она твоя невестка.
— И что с того?! — голос Вэй Юня стал твёрдым. — Брата нет. Придёт день, и она полюбит кого-то другого. Если уж ей суждено полюбить, почему не меня?
— Потому что этим человеком не можешь быть ты! — выкрикнул Гу Чушэн.
Он ощутил во рту вкус крови. Слова звучали решительно, но, глядя в ясные глаза юноши, он вдруг испугался.
Он знал, Вэй Юнь — человек редкого достоинства, каким восхищалась Чу Юй. В прежней жизни Вэй Цзюнь был для него занозой. Он часто думал, если бы тот не погиб, если бы Чу Юй вышла за него, любила бы она его, Гу Чушэна? И каждый раз он требовал от неё доказательств.
Перед домом Вэй он всегда чувствовал тень унижения. Он не обладал их прямотой, их светлой честностью. Всё, чего у него не было, он понимал слишком ясно и знал, какой была Чу Юй.
Если в прошлой жизни Вэй Юнь был изломан судьбой, то теперь перед ним стоял юноша с ясным взором, о ком Чу Юй, возможно, и мечтала.
Но он не мог это признать. Сжав кулаки, Гу Чушэн выдавил:
— Она любит меня. С двенадцати лет…
— И перестала в пятнадцать, — спокойно ответил Вэй Юнь. — Гу Чушэн, она больше не любит тебя. Она начала новую жизнь. Если ты и вправду её любишь — отпусти.
— Чтобы ты занял моё место? — усмехнулся Гу Чушэн.
Вэй Юнь помолчал, потом тихо сказал:
— Быть любимым тобой — мучение.
Гу Чушэн вздрогнул.
— Я люблю её, — продолжил Вэй Юнь, — но не требую взаимности. Хочу, чтобы она была счастлива. Если без меня ей будет легче, я отпущу. Любовь — это понимание, жертва, умение отпустить. Не право на обладание.
— Что ты понимаешь? — голос Гу Чушэна дрожал. — Сколько ты её любишь? Что сделал ради неё? Твоя любовь — детская прихоть. Ты любишь не её, а собственную слабость, ту пустоту, что она заполнила.
Он говорил, но видел перед собой самого себя, юного, ослеплённого, когда впервые полюбил женщину, поднявшую меч под дождём. И понял, что завидует. Этот юноша понял то, чего он сам не понял тогда.
— Поверь, — хрипло сказал он, — пройдут годы, ты встретишь других, и поймёшь, что это была лишь юношеская дрожь. Уважение, благодарность, жалость, но не любовь. Такая привязанность унижает.
Вэй Юнь молчал.
— Малый хоу-е, — прошептал Гу Чушэн, — я люблю её слишком долго.
Тридцать два года. Двенадцать — чтобы полюбить, двадцать — чтобы осознать. Я видел многое, — сказал он. — И теперь уверен: люблю по‑настоящему. Любовь не проста. Ты молод, откуда тебе знать, что твоё чувство истинное? Она робкая, но если решает любить, отдаёт всё. А если ты потом поймёшь, что это была лишь вспышка юности, сможешь ли вынести её боль?
— Гу Чушэн, — тихо напомнил Вэй Юнь, — ты старше меня всего на два года.
Гу Чушэн не ответил. По его лицу текли слёзы. Взгляд Вэй Юня вернул ему ясность. Он горько усмехнулся:
— Верно. Ни ты, ни я не знаем.
Он выпрямился:
— Вэй Юнь, заключим договор.
Тот молчал.
— Я знаю, ты отправишься на север, искать путь для дома Вэй. Пока ты там, я не буду добиваться её. Я останусь в Хуацзине, отдам все силы, чтобы она была в безопасности. А ты просто исполни свой долг.
Вэй Юнь поднял кубок:
— Хорошо.
— Север неспокоен, страна неустойчива, — сказал Гу Чушэн, наливая себе вина. — Я лишь твой союзник.
Он поднял кубок, глядя на Вэй Юня.
— Когда ты вернёшься с севера, пусть каждый из нас поступит по совести. Да будет под небом мир и покой…
Вэй Юнь понял. Он поднял свой кубок, их взгляды встретились.
— Пусть мир станет нашим свадебным даром, — произнёс он.
Они выпили до дна.
Да будет под небом мир и покой, и пусть царство станет обручальным даром.
Прям средневековое противостояние Испании и Португалии. Тебе, Гу, – юг и Столица, мне – Север. Вернусь, будем делить Чу Юй. Э… мнение Чу Юй учитывать будем? Там и третий не лишний может появиться на горизонте. Отличная глава. Благодарю за перевод.