Она подняла руку и, как в детстве, положила ладонь поверх её руки.
— Каждую дорогу ты выбирала сама. А-Цзинь всегда слушала тебя, не так ли? Ты сама решила бежать с Гу Чушэном, а я помогла. Ты сама пошла на войну ради его славы и потеряла здоровье, кто тебя заставлял? Ты сама захотела за него замуж; никто не принуждал. Да, всё было так.
Когда‑то Гу Чушэн был обручён с Чу Цзинь, но Чу Юй полюбила его. Тогда семья Гу потерпела бедствие, Гу Чушэна сослали на границу, и Чу Цзинь, плача, призналась, что боится лишений. Чу Юй, решив, что сестра не любит жениха, попросила позволить ей самой выйти за него, а Чу Цзинь — выдать за наследника дома Чжэньго-хоу1, Вэй Цзюня.
Все сочли её безумной. Променять блестящий брак на падшего бедняка! Отец, любивший её, воспротивился, да и сам Гу Чушэн не питал к ней чувств.
Но она настояла, последовала за ним в Цяньян, и он, тронутый её преданностью, всё же женился на ней.
Шесть лет она делила с ним тяготы пограничной жизни, родила сына, а он возвысился, вернулся в столицу и стал первым министром. Если бы всё закончилось на этом, история была бы прекрасной.
Однако сердце Гу Чушэна всегда принадлежало Чу Цзинь. А Чу Цзинь, потеряв мужа из-за того, что весь род Вэй погиб на войне, оставив лишь четырнадцатилетнего Вэй Юня, не пожелала хранить траур, добилась развода и вновь стала свободной.
Когда судьба свела её с Гу Чушэном, старое чувство вспыхнуло вновь.
Чу Юй не вынесла. Ревность сожгла её, она терзала мужа, пока тот не охладел окончательно и, под предлогом ухода за матерью, не сослал её обратно в Цяньян. Там она прожила шесть лет и умерла. Всего двенадцать лет рядом с ним.
Так за что же ей ненавидеть?
Он не обманывал; она сама ослепла от чувства.
Он любил другую, а она, прикрываясь жертвой, пыталась удержать.
Ошибки были у всех, но главная — в ней. Не следовало любить того, кто не любит.
Снаружи усиливался ветер, вьюга гудела. Послышались быстрые, но ровные шаги. Он всегда так ходил: сдержанно, без лишних эмоций.
Через миг полог поднялся.
Гу Чушэн вошёл в пурпурном мундире с вышитым драконом, в золотом венце. Он похудел, черты лица заострились, в благородстве проступила холодная резкость. Он остановился у двери, и вместе с ним ворвался порыв ветра, от которого Чу Юй захлебнулась кровью.
И вдруг она поняла. Двенадцать лет любви и страданий — всё отпущено.
Она смотрела на него и чувствовала, что любви больше нет. Осталась лишь усталость и горечь. Она не любила, просто не могла смириться.
Осознав это, Чу Юй пожалела обо всём. Не стоило тогда, двенадцать лет назад, делать тот шаг, не стоило гнаться за человеком с холодным сердцем, веря, что её пыл растопит лёд.
Она спокойно улыбнулась, как в юности, когда была гордой дочерью генерала, с копьём в руке и ясным взглядом.
— Гу Чушэн, — прошептала она, едва переводя дыхание, — если будет новая жизнь, пусть между нами больше не будет уз.
Зрачки Гу Чушэна сузились. Чу Юй, договорив, выплюнула кровь. Чу Цзинь вскрикнула, а он бросился вперёд и подхватил её.
Руки его дрожали.
— А-Юй… — хрипло позвал он.
«Если будет новая жизнь…» — эти слова звенели в её голове, и вдруг сердце наполнилось радостью.
Она вскочила.
Старая госпожа Чу, читавшая сутру, вздрогнула, увидев, как внучка, пошатываясь, выбежала к дверям.
У ворот спорили отец и мать.
Госпожа Се Юнь, опираясь на Чу Цзинь, спорила с Чу Цзяньчаном, лицо которого уже побагровело от гнева.
— Дом Чжэньго-хоу — что за род! — сдерживая ярость, говорил он. — Разве позволительно тебе выбирать жениха по прихоти? Гу Чушэн — хилый книжник, разве сравнится с наследником Вэй? Да что там наследник, даже четырнадцатилетний седьмой сын Вэй лучше его! Не только опозоришь род, но и без того я не позволю дочери выйти за него!
— Мне всё равно, — воскликнула Се Юнь, глаза её блестели от слёз. — Я знаю одно: ты избил А-Юй, и она всё ещё стоит на коленях! Это моя дочь, и я хочу лишь, чтобы она была жива! Если с ней что‑то случится, ты вернёшь мне ребёнка?!
— Она с детства закалена, — нахмурился Чу Цзяньчан. — Ты недооцениваешь её.
— Чу Цзяньчан! — крикнула Се Юнь. — Неужели забыл, что она — девочка?!
— Потому я и не велел бить палкой, — вырвалось у него.
Се Юнь вспыхнула, подняла руку, готовая ударить, но вдруг услышала за спиной радостный, дрожащий крик:
— Отец! Мать!
В этом возгласе звучало всё: тоска, долгий путь, возвращение из мрака.
Оба обернулись. Чу Юй бежала к ним, споткнулась, но, не замедлив шага, бросилась в объятия отца.
— Отец… — прошептала она.
Тепло его рук обожгло, и слёзы хлынули сами собой.
Живы. Все живы.
Ничего ещё не случилось.
Жизнь можно начать заново.
- Чжэньго-хоу (镇国侯, Zhènguó Hóu) — титул «маркиз, охраняющий государство». ↩︎
Т.е. они женихами поменялись? Ну что, погнали
Как всегда злыдня сестрица и страдающая двойными стандартами мать)
Завязка довольно занимательная.