Лицо Лу Чжихуна смягчилось, на нём появилась удовлетворённая улыбка.
— Нянь-Нянь, — сказал он почти наставительно, — люди не рождаются равными. Ты ещё молода, но должна понимать: дочь семьи Лу должна знать меру во всём: с кем дружить, как себя вести, что позволительно, а что нет.
Он сделал паузу, взгляд его стал холоднее.
— Сейчас можешь играть, — произнёс он с тихим намёком. — Но потом должна идти по той дороге, которую я уже проложил. Просто следуй ей, и не ошибёшься.
Лу Нянь опустила глаза. Слова, вроде бы заботливые, звучали как приговор.
Он посмотрел на аккуратно сложенные краски и кисти у стены:
— Вот, как с рисованием. Если тебе это нравится — можешь заниматься, я не против. Но если слишком увлечёшься, потеряешь цель, а это уже не твой путь.
Лу Чжихун не задержался надолго:
— Пора отдыхать, — произнёс он. — Пойдём, я провожу тебя в комнату.
Лу Нянь послушно вышла вслед за ним. Настроение, едва державшееся на плаву, рухнуло в бездну.
Когда их силуэты исчезли в коридоре, на балконе тихо шевельнулась штора.
Цинь Сы, беззвучно ступая, спрыгнул вниз по тому же пути, по которому пришёл. Его шаги не издали ни звука, когда он приземлился в холодном, безмолвном саду Лу.
Он давно знал, что всё это — лишь мечта, несбыточная иллюзия. Сколько раз уже говорил себе: «не смей даже думать».
Тем не менее даже понимая, что всё доброе и тёплое, что было от Лу Нянь — ложь, притворство или просто минутная прихоть, он не мог отказаться.
«Ядовитое зелье тоже можно пить, — подумал он с горечью. — Пусть жжёт изнутри — всё равно сладко».
Вернувшись в свою комнату, Лу Нянь набрала сообщение:
Прости. Это я виновата. Не стоило звать тебя к себе домой.
Хорошо, что он ушёл вовремя. Не будь этого, отец мог бы застать его на месте. Мысль об этом вызывала холод по коже.
Юноша стоял у окна, под бледным светом луны. Его взгляд был неподвижным, лицо — без выражения. Он долго смотрел на экран телефона, потом набрал:
Я сам захотел.
Лу Нянь почувствовала, как что-то сжалось в груди. Всё напряжение последних дней прорвалось наружу, и по щеке скатилась тихая слеза. Она не ожидала от него такого ответа.
На экране высветилось ещё одно сообщение:
Я должен тебе один новогодний ужин. Если не хочешь оставаться дома…
Пауза.
Приходи. Или не приходи. Как захочешь.
Лу Нянь застыла, глядя на экран, будто не веря глазам. Слёзы остановились, а в её взгляде блеснула хрупкая, но тёплая искорка.
На следующее утро у неё поднялась температура. Она давно не болела, и теперь лихорадка свалила её почти на неделю. Когда стало легче, оставалось лишь дожить до конца семестра и сдать последние экзамены.
Два дня, и всё позади. Она чувствовала себя выжатой досуха. Несколько дней девушка пролежала дома, восстанавливая силы, а потом снова поехала в школу, чтобы забрать табель.
На школьном дворе лежал снег. Лёгкие овчинные сапожки глухо скрипели по утоптанной, промёрзшей земле.
Позади послышались шаги. Лу Нянь обернулась и чуть не вздохнула от разочарования.
Это был Чжао Яюань.
— Дай посмотрю, — без церемоний сказал он и выхватил у неё табель, тут же сунув ей свой.
Результаты говорили сами за себя. Лу Нянь училась в разы лучше.
Глядя на его испещрённый красными пометками лист, она невольно поморщилась, но промолчала.
Чжао Яюань скомкал свой табель и сунул в карман.
— Почему у тебя всегда такие высокие оценки? — недовольно буркнул он.
«Наверное, потому что ты вообще не учишься», — едва не сказала она, но удержалась.
— Так, — вдруг оживился он, — приходи ко мне домой, будешь меня учить. Я заплачу.
Она подняла глаза, не веря своим ушам.
— У вас, кажется, хватает преподавателей?
— Хватает. Но я хочу, чтобы учила именно ты.
Он улыбнулся. В свете зимнего солнца его глаза, цвета тёплого янтаря, сверкнули хитрым огоньком.
— Если согласишься, — сказал он, наклоняясь ближе, — я дам тебе кое-что взамен.
— Что именно?
— Расскажу правду о Наньцяо.
Лу Нянь замерла.
Эти слова будто прорезали тишину. Она давно старалась не думать об этом названии, но оно снова всплыло, как призрак, что не уходит.
Чжао Яюань внимательно наблюдал за ней, не упуская ни одного движения, ни малейшего выражения лица.
Похоже, она действительно ничего не помнила. Иначе так играть не смогла бы, не с её глазами, не с тем искренним, почти растерянным выражением.
После недели наблюдений и осторожных проверок он убедился, что Лу Нянь не притворяется. Вероятно, даже её семья скрывает от неё правду.
Долгая пауза, потом она тихо произнесла:
— Хорошо. Но я должна предупредить родных заранее. Если дома не разрешат, сама я ничего сделать не смогу.
— Без проблем, — беззаботно ответил он.
Она коротко кивнула, попрощалась и ушла.
Чжао Яюань остался стоять, лениво пнул носком сапога кусочек льда и улыбнулся.
Зимнее небо над ним было ясным и пронзительно голубым.
Лу Чжо — глупец, который даже после всего умудрился оправдывать сестру и никого не винить. Но Чжао Яюань — не глупец. Он знал, как отплатить.
Он шёл медленно и задумчиво.
До сих пор он не интересовался девушками и не понимал, что значит «нравится». При этом всякий раз, когда он оказывался рядом с Лу Нянь, в нём рождалось странное, необъяснимое волнение. Желание быть ближе, слышать её голос, смотреть, как она улыбается. Это чувство было новым и непривычным. И, к его удивлению, приятным. А ещё оно вызывало странную жажду. Желание большего. Желание не отпускать.
И он впервые понял, что значит хотеть кого-то по-настоящему.
Ооо, количество кавалеров увеличивается в геометрической прогрессии))