Такой тон она употребляла редко. Мяо-Мяо растерялась, но всё же ответила:
— Хорошо.
Лу Нянь сняла тяжёлое вечернее платье, переоделась в лёгкую ночную рубашку и нырнула под тёплое одеяло.
Сон не шёл. В голове всё крутился его голос и то короткое сообщение «Я должен тебе новогодний ужин».
Он сказал, что если она не захочет оставаться дома, то может прийти к нему.
С той ночи они больше не виделись. Хотя учились в одной школе, пересечься им не довелось: Лу Нянь избегала его, а он, кажется, не собирался искать встречи. И всё же теперь…
Она долго смотрела на телефон, потом набрала сообщение:
Цинь Сы, твои слова ещё в силе?
Минут десять не было ответа. Она уже решила, что он не ответит.
И вдруг экран загорелся:
Сейчас?
Он даже не уточнил, о чём речь.
Да.
Пальцы дрожали, когда она набирала следующее:
Я не могу выйти. Дома полно людей… отец не позволит.
Ответ пришёл быстро:
Ты хочешь прийти?
Хочу.
Ненадолго повисла пауза.
Потом:
Переоденься.
И следом ещё одно:
Выбери что-нибудь удобное.
Она оглядела себя. На ней была тонкая ночная рубашка. Девушка сбросила её, кожа её блестела в холодном свете лампы, как фарфор. Сердце стучало так, что казалось, что его было слышно снаружи.
Открыв шкаф, Лу Нянь стала искать что-нибудь тёплое. Тяжёлое зимнее пальто лежало в гардеробной у входа, идти туда — значит привлечь внимание.
Пришлось выбрать длинную шерстяную юбку, самую плотную из того, что нашлось под рукой. Она доходила почти до щиколоток, широкие рукава и подол делали силуэт мягким и немного небрежным. Девушка надела новые ботинки и быстро собрала волосы в небрежный узел.
В этот момент на кровати мигнул экран телефона.
Быстрее.
Лу Нянь подняла взгляд и вдруг всё поняла.
Она бросилась к балкону и распахнула окно.
Снаружи, среди ветвей, колыхнулась тень. Луна высветила знакомый холодный, ясный, почти нереальный профиль.
— Иди сюда, — тихо сказал он.
Она застыла, словно под гипнозом, не в силах оторвать взгляда от этих глаз.
Всю жизнь она была примерной девочкой, и впервые решилась на то, что не осмеливалась даже представить.
Когда-то в детстве Лу Нянь упрашивала Цинь Сы научить её лазать по деревьям. Маленький мальчик тогда наотрез отказался, как бы она ни клянчила. Лишь теперь, карабкаясь с собственного балкона на ветку, она наконец поняла, почему он тогда не соглашался.
Высота была не больше двух этажей, но девушка всё равно дрожала от страха. Она протянула ему руку.
Пальцы коснулись его тёплой, живой кожи. Её ладонь утонула в его сильной, сухой руке, чуть больше её собственной. От этого простого касания тревога словно растворилась.
Цинь Сы чуть потянул, и Лу Нянь даже не успела понять, как оказалась рядом с ним, на ветке.
Он спрыгнул легко вниз и поднял лицо.
— Прыгай.
Лу Нянь вцепилась в ствол, колени дрожали. Из дома доносились звуки. Кто-то играл на скрипке; тонкая и пронзительная мелодия лилась сквозь зимний воздух.
Она зажмурилась, стиснула зубы и прыгнула.
Воздух хлестнул по лицу, крик застрял в горле.
Он поймал её.
Его руки были тёплыми, сильными и надёжными. На миг ей показалось, будто она упала в небо, усыпанное звёздами, и они мягко приняли её в свои ладони.
Она всё ещё не могла отдышаться. Её сердце билось так быстро, что не слушалось. В его объятиях было спокойно, и ей не хотелось вырываться. Наоборот, хотелось остаться, спрятаться и уткнуться лбом в его плечо.
Цинь Сы уже поставил её на землю.
— Пошли, — коротко сказал он.
Он молча оглядел её, взгляд скользнул по лёгкому платью, но замечание так и не сорвалось с губ. Вместо этого он снял с себя куртку и бросил ей.
Лу Нянь молча закуталась в одежду, сжала ворот у горла и пошла следом. В темноте её шаги звучали неровно. Ветер растрепал волосы, выбившиеся из причёски. Белое платье под широкой мужской курткой развевалось, будто она шла по лунной тропе, и каждый её шаг оставлял след в холодном серебре.
Огни особняка остались далеко позади. С каждой минутой ей становилось легче, и тело, и дыхание, и душа. Щёки горели, глаза блестели.
— Ты умеешь водить мотоцикл? — спросила она, запыхавшись.
— Немного, — коротко ответил он.
Лу Нянь не удивилась.
Цинь Сы всегда умел всё.
Когда она села позади него, порыв ветра ударил в лицо. Щёки обожгло холодом, но она не могла удержаться от улыбки. Глаза сияли, как две капли света.
Вдруг её голова исчезла под тенью капюшона. Он натянул его ей на лицо и крепко завязал шнурки. Чёрная ткань почти полностью спрятала её щёки, волосы и взгляд.
На улицах было пусто.
Новогодняя ночь, снег, тишина. Фонари отражались в льде, редкие хлопья медленно кружились в свете.
— Цинь Сы! — крикнула она, чтобы перекричать ветер. — Куда мы едем?
— Есть.
— Отлично! Я как раз голодная. В прошлый раз лапша была чудо, как хороша! — засмеялась она.
Как же им будет тяжело все же быть вместе 🥹
Готовлюсь к опрокинутому грузовику со стеклом. Запасаемся платочками и продолжаем чтение)