Сяо Цяо на самом деле уже успела заподозрить: Юань вряд ли был простым юношей из племени цян. По всему судя, происхождение у него было непростое. Однако, раз он сам не стал открываться, она тоже не стала задавать лишних вопросов.
То, как он тогда прикрыл собой ту девушку, невольно пробудило в её сердце то самое чувство, которое прежде вызывал в ней только младший брат — Цяо Цы. Именно из-за этой родственной, почти нежной интуиции она и отнеслась к нему с такой теплотой.
Что же до того мужчины, что пришёл за ним… Он говорил сдержанно, немногословно, но Сяо Цяо чувствовала: за его словами скрывается больше, чем простая торговля. Едва ли он был всего лишь купцом, как сам утверждал.
Но было очевидно: Юань и этот человек действительно были знакомы. А раз сам Юань выразил желание уйти с ним, Сяо Цяо не стала чинить никаких преград.
Она быстро оставила это дело в прошлом.
Мысли её вновь вернулись к Вэй Шао.
Пусть в самом Цзиньяне царила кажущаяся мирная и безмятежная обстановка, Сяо Цяо знала — на границе, там, где он, война могла вспыхнуть в любой момент.
Тем более что всё происходящее касалось не только Лянчжоу и Фэн Чжао, но и множества разрозненных цянских племён, среди которых шли тайные перетолки влияния и противостояний. Ситуация была опасно запутанной.
В городе оставалась одна из армейских частей, подчинённая Вэй Шао, но, как ей казалось, солдаты были слишком разномастные. Чтобы избежать возможных неприятностей, Сяо Цяо с самого первого дня после возвращения даже не переступала порог заднего двора. Всё своё время она проводила спокойно и тихо, оставаясь в глубине дома.
Но вот чего она точно не ожидала — так это того, что всего спустя несколько дней, в один из полуденных часов, вбежал управляющий с крайне взволнованным видом. Он торопливо доложил:
— Та девушка цян, что недавно ушла вместе с Юанем, вернулась! Сейчас она у ворот, стоит на коленях и умоляет о встрече с госпожой… Похоже, случилось что-то дурное.
Сяо Цяо удивлённо поднялась и без промедления велела:
— Сейчас же впустить её.
Управляющий, зная, что цянская девушка не говорит по-китайски, поспешил позвать слугу-переводчика.
Девушка ждала у входа, её лицо было тревожным, глаза — красные от слёз. Увидев Сяо Цяо, она сразу опустилась на колени, с глухим пух ударом коснувшись пола лбом, и быстро заговорила, слова срывались с её губ — скороговоркой, почти сбивчиво.
Слуга-переводчик склонился к уху Сяо Цяо, перевёл:
— Её зовут Ся Гу. Она не родная сестра Юаня, но с детства была его служанкой, прислуживала при нём с малолетства, потому они и близки, и он всегда звал её «старшей сестрой».
Юань, как оказалось, вовсе не простой юноша из народа цян — он внук самого Юань Вана, вождя племени Бэйхэ, живущего в Хуаншуй.
Полгода назад, возвращаясь домой вместе с ним, Ся Гу и Юань по дороге отстали от основного отряда и были захвачены шайкой охотников за живым товаром — тех, кто промышляет похищением цянцев и продаёт их в рабство. Так они и попали в неволю.
— Юань, — продолжил переводчик, — знал, что ханцы недолюбливают цянцев, и страшился, что, если кто узнает, кем он является на самом деле, это может повредить его деду и всему роду. Поэтому всё это время молчал, надеясь втайне найти возможность бежать. Так он и оказался здесь, в Цзиньяне.
Ся Гу замерла, а потом, будто выговорив главное, испуганно посмотрела Сяо Цяо, словно надеясь на её понимание.
Слуга запнулся, потом добавил:
— А тот человек… тот, кто пришёл за ними, сказал, что зовут его Бо Лянь, но на самом деле… это никто иной, как вождь народа Шаодан. Среди своих он носит титул Дяо Мо — что значит «несравненный в силе».
Народы Шаодан и Бэйхэ издавна поддерживали тесную связь, родственные узы между ними были прочны, а между Дяо Мо и старейшиной Юань Ваном, дедом Юаня , существовали давние личные отношения. Поэтому, когда в тот день Дяо Мо явился за мальчиком и поведал, будто старый вождь заболел от тоски по внуку, Юань, встревоженный и растроганный, без сомнений поверил ему. Он и представить себе не мог, что всё было ложью.
Ся Гу, стоя на коленях, дрожащим голосом передала: Дяо Мо вступил в сговор с какими-то ханцами, чьи имена и цели оставались неизвестными. Они хотели убить Юаня. Дяо Мо не позволил этого — между ними вспыхнула ссора, даже вспыхнул бой, и ханьцы, уступив, отступили… но Юань так и не был возвращён в Хуаншуй. Вместо этого его увезли куда-то в район Шанцзюня, в неизвестность.
— Я знаю, — с отчаянием проговорил переводчик, передавая за Ся Гу, — я знаю, что они не собираются возвращать его домой. Я это поняла. И тогда, когда остановились на ночлег, я… — она всхлипнула, — я соблазнила одного из воинов Дяо Мо, выманила ключ, усыпила его и сбежала, чтобы только успеть сюда, умолять госпожу спасти моего молодого господина!
Ся Гу не переставала биться лбом об пол, её слёзы сыпались градом, плечи тряслись от сдерживаемых рыданий. Грубо сшитое платье на ней было в пыли и грязи, длинные косы растрёпаны. Всё её существо источало мольбу и преданность.
Сяо Цяо стояла неподвижно, потрясённая услышанным. Слова Ся Гу врезались в сердце, как острые осколки льда. Она знала, что ситуация на западе крайне напряжённая, но не думала, что под личиной помощи может скрываться такая предательская интрига.
Она тихо выдохнула и опустилась рядом с Ся Гу на корточки, мягко положив руку ей на плечо. Голос её прозвучал спокойно, но твёрдо:
— Не плачь. Ты правильно сделала, что вернулась. Я выслушала всё. Теперь дело за мной.
Она и раньше догадывалась: парень по имени Юань вряд ли был простым юношей. Но то, что он — внук самого вождя племени Бэйхэ, стало настоящим потрясением.
В голове у Сяо Цяо всплыло другое событие, напрямую связанное с этим племенем.
За день до того, как Вэй Шао проводил её из лагеря и отправил назад в Цзиньян, из войска отбыл Гунсунь Ян. В тот день Вэй Шао почти ничего не сказал об этом. Только ночью, когда они лежали вместе и она, заботливо расспрашивая, поинтересовалась положением на фронте, он между делом упомянул: днём Гунсунь Ян направился в Хуаншуй. Цель — умиротворение племён, подчинение цяней через мягкую силу, переговоры.
А главной его целью были как раз племя Бэйхэ.
Сяо Цяо быстро велела Чуньнян помочь Ся Гу подняться, задала ещё несколько вопросов о маршруте Дяо Мо, и, узнав, что тот вместе с теми ханьцами двигался налегке, всего с десятком человек, на миг задумалась — а затем решительно велела позвать Цзя Сы.
— Возьми людей. Отправляйтесь немедленно. Следуйте за Ся Гу. Во что бы то ни стало — верните Юаня.
В её голосе не дрогнула ни одна нотка — и в ту же секунду весь дом наполнился тревожной суетой: седлали лошадей, снаряжали охрану, проверяли мечи и стрелы.
Она сама стояла в глубине двора, держа Ся Гу за руку — крепко, уверенно. В этот момент не было ни госпожи, ни простолюдинки. Были две женщины, одинаково тревожащиеся за одного молодого, упрямого, но благородного мальчика.
