После снятия осады с Янчжоу судьбу девушки передали на усмотрение Вэй Ляна. Тогда Гунсун Ян предложил: раз Чэнь Пан сдался, то и девушку стоит передать ему. Вэй Шао согласился. Теперь она находилась в Ши-и, под защитой родного дяди.
Чэнь Жуй застыл. Потом снова лицо его исказилось яростью.
— Ха! — выплюнул он. — Этот подлец, Вэй Шао… всё прикидывается благодетелем! Думает, что, отдав её назад, я буду ему благодарен?! Да я мечтаю разорвать его в клочья — каждую жилу, каждую кость — только бы утолить ту ненависть, что сжигает меня изнутри!
А ведь, если бы его сестру тогда не захватили… будь свадьба успешной, её судьба могла бы оказаться куда более жестокой.
Сяо Цяо не проронила ни слова. Просто сидела, позволяя Чэнь Жую расхаживать перед её постелью — взад-вперёд, как зверю, загнанному в клетку.
Он изрыгал ругательства, тяжёлые, грязные, как гнилые плоды, срывающиеся с дерева — всё в адрес Вэй Шао.
А она молчала. Лишь краем сознания прислушивалась: не разбудят ли эти голоса Чуньнян, спящую в соседней комнатке? Услышит ли кто-нибудь?
Чэнь Жуй, выговорившись, наконец немного остыл. Презрительно хмыкнул:
— Я проклинаю этого мерзавца Вэй Шао, а ты сидишь молча. Что ж, нечего сказать?
Сяо Цяо ответила спокойно:
— Хотите — ругайте. Мне не мешает. Вы ведь сами знаете — между нашими семьями вражда не первый год. Он и вправду меня недолюбливает. В эту поездку в Бинчжоу вовсе не собирался брать меня с собой — только бабушка настояла. Иначе меня бы здесь не было.
Слова её были произнесены без эмоций, но точно, будто вдумчиво вымерены.
Чэнь Жуй вдруг расправил плечи. Ему стало легче. Он даже кивнул с видом удовлетворённого человека:
— Да, да… ты и правда достойна лучшего. Такая красота — и попала к этому бездушному мерзавцу. Как цветок, воткнутый в навозную кучу!
Сяо Цяо вздохнула. Тонко. Печально. И нахмурилась.
— Я всего лишь женщина. Без корней, без воли. Как перекати-поле… куда ветер подует — туда и покатишься.
Её красота и прежде могла свести с ума, но сейчас, с чуть растрёпанными волосами, с тонкой тревогой, затаённой в межбровье, она выглядела особенно пронзительно — как хрупкий цветок в предгрозовом свете.
Чэнь Жуй не мог отвести глаз. Гнев, что бурлил в нём в самом начале, давно иссяк. Он, как зачарованный, смотрел и думал: раз уж она сама не питает чувств к Вэй Шао… зачем вообще использовать её как средство давления?
Можно просто забрать её. Увести с собой. А цянского мальчишку использовать по-прежнему — угрожать Бэйхэ, получить войска… и тогда снова обрушиться на Вэй Шао.
Мысленно он уже рисовал эту сладкую картину.
Но вдруг, как ножом, в сознание ворвалось напоминание. Его изувеченное тело. Его неполнота. Даже если он добьётся её, даже если она будет рядом — что он сможет с ней делать? Ничего.
И вместо сладости — пришла боль. Глухая, нестерпимая. Он побледнел, лицо его снова исказилось странной тенью.
Сяо Цяо всё это время внимательно следила за его выражением. Она не знала — не могла знать — что именно творилось сейчас в его душе. Что именно Вэй Шао сделал с этим человеком.
Но она почувствовала перемену — то, как в нём снова что-то сдвинулось. Опасно.
Не дожидаясь, пока что-то произойдёт, она быстро, мягким голосом отвлекла его:
— Здесь всюду охрана. Скажите… как вы вообще попали внутрь?
Чэнь Жуй шумно вдохнул, грудь его вздымалась. Он усмехнулся с презрением:
— Что с того, что у вас тут охрана на каждом шагу? Цзиньян ведь когда-то был нашей, Чэньской, землёй! Пусть Вэй Шао хоть семи пядей во лбу — вряд ли он вспомнил, что за тем садовым прудом есть потайной ход, что ведёт под землю и уходит за стены.
Он сделал шаг ближе, глаза его снова загорелись каким-то лихорадочным блеском.
— Хватит слов. Пойдёшь со мной. Сейчас же!
Он был полон торжествующей радости — уже представлял, каково будет выражение лица Вэй Шао, когда тот узнает: враг, которого он давно считал мёртвым, не просто жив — а вырвал у него из рук его жену. Под самым носом. Из самого сердца охраняемой резиденции.
Сяо Цяо только теперь всё поняла.
Вот почему он, когда появился, был насквозь мокрым — будто только что вытащен из колодца. Оказалось, он действительно пришёл из-под земли. Из старого подземного хода, соединённого с внешней водной системой, о котором мало кто теперь помнил. Именно так он обошёл всех стражников, миновал дозоры и проник вглубь.
Она ощутила, как всё внутри сжалось от ужаса — не только от его намерений, но и от того, насколько близко он подступил. Насколько реальна была угроза.
А ведь изначально он хотел использовать цянского мальчишку как приманку, чтобы выманить её наружу. Но, добравшись до города, поняв, насколько плотно охраняется поместье, и не имея при себе ни людей, ни сил, он решился на другое — на отчаянный, безумный шаг.
Но человек уже проник внутрь, и барышня Цяо— вот она, перед глазами. Просто так отступить? Нет, он не мог. Не вынес бы.
Он метался в мыслях, и вдруг вспомнил о старом потайном ходе под прудом в заднем дворе правительственного двора. Ход, вырытый ещё в былые времена — как раз для подобных случаев. Мысль стала решением. И, дождавшись глубокой ночи, он скрылся в воде и прорвался внутрь.
Теперь, держа Сяо Цяо почти в шаге от себя, он не собирался терять момент. Медлить было нельзя. Он знал — чем дольше он здесь, тем выше шанс, что его обнаружат.
Он шагнул вперёд, схватил её за руку, потянул вниз, с постели:
— Скажу тебе прямо — тот самый цянский мальчишка из Бэйхэ, он у меня! Да, у меня! Ты идёшь со мной.
Когда я получу цянское войско — ты сама увидишь, как я сокрушу Вэй Шао, как разнесу его на куски!
Сяо Цяо застыла, потрясённая. Но, наблюдая за его лицом, за интонацией — понимала: он не лжёт. Или, по крайней мере, он уверен, что говорит правду. И это было страшно.
Однако она не позволила страху взять верх. Резким движением она вырвала руку:
— Генерал Чэнь, бросьте бахвальство! Вы правда думаете, я поверю в такие сказки? Я послала за тем цянским мальчиком Цзя Сы — Вы ведь его знаете. Он силён, умен, с сотней отборных людей. Думаете, такая добыча могла бы достаться вам?
Услышав в её голосе нотку сомнения и презрения, Чэнь Жуй пришёл в ярость. Он не выносил, когда его недооценивали.
— Хм! — фыркнул он, злобно сощурившись. — Раз уж хочешь знать — не утаю. Мальчишка сейчас в Луншане, на западной окраине города. Цзиньян ведь всегда был нашим, Чэньским. Кто тут осмелится запретить мне вход и выход? Хватит болтать. Ты идёшь со мной. Немедленно!
Он рванул Сяо Цяо с кровати, грубо потащил к двери. Пока открывал засов, бросил через плечо:
— И не вздумай кричать. Иначе — сама понимаешь.
Сяо Цяо запнулась у порога, как будто споткнулась о край платья.
— Подождите… у меня обувь сбилась. Позвольте мне надеть её.
Чэнь Жуй, не ожидая подвоха, приоткрыл дверь и осторожно выглянул наружу. Оглядевшись — никого. Ни звука, ни движения. Двор спал в тишине. Он облегчённо выдохнул, и уже обернулся, чтобы потянуть её за собой…
Но в этот самый миг ему в спину со всей силы врезался удар.
Совершенно не ожидая, он пошатнулся, потерял равновесие, да ещё и зацепился за дверной порог. Тело накренилось, и он с тяжёлым глухим стуком рухнул на землю.
В тот же миг за его спиной с громким щёлком захлопнулась дверь. Стук — и засов встал на место.
Заперто.
Чэнь Жуй остолбенел на миг, потом взревел от ярости. Он вскочил, налетел на дверь грудью и с яростным грохотом начал её вышибать.
— Сяо Цяо!! — прорычал он. — Открой!! Открой, слышишь?!
Но дверь была вырезана из плотного, тяжёлого самшита, а засов — цельный брус длиной в два чи, толщиной почти в ладонь. Такую преграду не вышибить ни криком, ни с налёта.
Поняв, что времени нет, Чэнь Жуй метнулся к южному окну — тому самому, через которое проник внутрь.
