Падение Су Эхуан оказалось нешуточным — она не только потеряла сознание на месте, но и рассекла лоб, оставив на коже алую рану.
Когда Сяо Цяо услышала о случившемся, Вэй Шао уже велел перенести Су Эхуан в покои и срочно отправил за лекарем. Тот, осмотрев её, не смог сразу определить точную причину обморока, но, услышав от служанок, что госпожа давно страдала от головных недугов, предположил: болезнь обострилась, а падение с высоты лишь усугубило состояние. Он обработал рану на лбу, перевязал и прописал лекарство для разгона крови и снятия синяков.
Су Эхуан пришла в себя только к наступлению вечера. Измождённая, с больной головой и раной на лбу, она, разумеется, не могла покинуть дом — и осталась на ночлег.
Так прошёл один день… затем второй… а потом и третий.
На третий день рана на лбу затянулась тонким шрамом, и Су Эхуан уже могла встать с постели. Опираясь на руку служанки, она пришла поблагодарить Сяо Цяо:
— Не смею больше стеснять вас своим присутствием. Вернусь в постоялый двор — долечусь там.
— Раньше я боялась, что сестрица поймёт меня превратно, — тихо сказала Су Эхуан, — поэтому и не упомянула, как Синь Сюнь принудил меня к поездке на юг. Я никогда не хотела, чтобы Чжуньлин вступал с ним в распрю из-за меня. Когда тогда Чжуньлин сказал, что защитит меня, я и впрямь пыталась его отговорить. Но он… — в её голосе прозвучала усталость, — он с детства упрям и решителен. Если что решил — переубедить невозможно.
Она с трудом перевела дыхание и продолжила, глядя прямо в глаза Сяо Цяо:
— Раз уж так вышло, что он уехал, я хотела бы попросить тебя, сестрица… Пожалуйста, поговори с ним от моего имени. Умоляю — не позволяй ему из-за меня вступать в открытую вражду с Синь Сюнем. Если всё это из-за меня перерастёт в конфликт… сердце моё не будет знать покоя.
Су Эхуан стояла, опираясь на руку служанки. Лицо её было бело, как снег, но глаза — неестественно ярки, будто в них горел остаток внутреннего огня.
Каждое слово давалось ей с усилием — словно она высекала его из собственного изнеможения.
Сяо Цяо молча велела проводить её к выходу.
Как только Су Эхуан ушла, Чуньнян пришла в ярость — руки её дрожали, и она едва сдерживала голос:
— Видели, госпожа? Перед уходом — те её слова! Разве не ясно? Это же открытый вызов вам!
Сяо Цяо будто и не услышала, лишь спокойно спросила:
— От матушки всё ещё нет ответа?
Ещё больше двух недель назад, когда Су Эхуан только прибыла в Цзиньян и поселилась в постоялом дворе, а Вэй Шао всё ещё не вернулся, Сяо Цяо уже отправила письмо госпоже Сюй. Она передала его через Цзя Сы, велев непременно выбрать надёжного человека и доставить письмо как можно скорее, лично в руки.
По расчётам, ответ должен был уже прийти.
Чуньнян опешила, но тут же спохватилась:
— Сейчас же пойду к генералу Цзя и всё разузнаю.
Три дня спустя Чуньнян ворвалась к Сяо Цяо с поспешностью:
— Госпожа! Пришла!
В руках у неё было письмо — то самое, которого Сяо Цяо ждала с таким нетерпением.
Сяо Цяо велела Чуньнян и остальным служанкам выйти, затем осторожно развернула узкий тубус, достала свиток из тонкой шелковой ткани.
Она молча развернула его, пробежала глазами строки — и застыла.
Прошла долгая тишина.
Затем она медленно выдохнула — будто выпустила из груди что-то тяжёлое.
Вэй Шао, вырвавшись на несколько дней из дел, теперь снова оказался в водовороте обязанностей: с возвращением в Цзиньян Гунсун Яна и других военачальников забот лишь прибавилось. С утра он уехал в военный лагерь за городом — и вернулся только затемно.
Сяо Цяо помогала ему снимать мундир. Вэй Шао потянулся было к ней, желая обнять, но она ловко увернулась, словно небрежно заметив:
— Эти дни я даже никого не отправила узнать, как там госпожа Су. Её недомогание всё тянется… а вы, супруг мой, навещали её?
Вэй Шао откашлялся:
— Ты же знаешь, как я завален делами. Где уж тут найти время? Как только здесь уладим самое срочное, я повезу тебя обратно в Юйян. Бабушка тоже нас давно не видела — самое время навестить. А что до госпожи Су … Когда поправится — я распоряжусь, чтобы её отправили.
Сяо Цяо взглянула на него и чуть усмехнулась:
— Вода готова. Муж можете идти купаться.
Сказала — и развернулась, уходя.
Вэй Шао глядел ей вслед. Вдруг быстро подошёл, крепко обнял сзади, прижимаясь с притворной нежностью:
— Целый день не видел тебя. Пойдём вместе купаться.
Сяо Цяо лениво отозвалась:
— Я уже мылась. Да и днём что-то подустала… Пойду немного полежу.
Вэй Шао поднял её на руки и уложил на постель, склонился к ней, начал целовать — но, заметив, что она почти не реагирует, вскоре остановился, чувствуя лёгкое раздражение.
— Я ведь уже всё тебе объяснил, — сказал он. — Синь Сюнь покусился на неё. Она должна была поехать в Лоян под давлением, не по своей воле. Я потому и велел ей вернуться. Она и сама тогда сказала, что на следующий день отправится в Чжуншань. Кто ж знал, что так случится… Сейчас пусть немного поправится — и я отправлю её. Почему ты всё не можешь отпустить это?
Сяо Цяо лежала с закрытыми глазами и тихо ответила:
— Я только сказала, что устала. Больше ничего. С кем вам поддерживать старые связи — дело ваше. Я доверяю вам.
Вэй Шао смотрел на неё пристально:
— Ты сердишься?
— Нет, — всё так же спокойно отозвалась она, не открывая глаз.
— Сердишься.
— Не сержусь.
— Да уж явно сердишься!
Сяо Цяо медленно открыла глаза. В её взгляде была холодная ясность. Она встретилась глазами с Вэй Шао, который всё ещё склонялся над ней:
— Раз вы так уверены, что я сержусь, то если я и вправду не сержусь — это выходит, я уже что-то делаю не так?
Брови Вэй Шао было уже сошлись в хмурую складку, но, глядя на Сяо Цяо, он вдруг смягчился. Некоторое время он молчал, а потом неожиданно сказал:
— Маньмань… госпожа Су сейчас хочет опереться на меня — это я понимаю, я не слеп. Ещё в прошлом году, на день рождения бабушки, она пыталась передать мне письмо через третьих лиц. Я тогда не принял его. То было вскоре после нашей свадьбы. Отношения у нас с тобой были натянутыми, и даже тогда я не желал вновь впутываться в историю с ней. А теперь и подавно.
Сяо Цяо замерла, чуть ошеломлённая.
Вэй Шао продолжил:
— Что бы она ни говорила мне сейчас — правда это или ложь, неважно. Я не собираюсь докапываться. Она вдова, осталась одна, вот и ищет, за кого бы зацепиться. Возможно, если бы я тогда не женился на тебе… из уважения к былому, я бы и согласился взять её. Но теперь… — он задержал взгляд на лице Сяо Цяо, — теперь у меня есть ты. А ты, я знаю, ревнива до глубины костей. Я разве могу, имея тебя, позволить себе запутаться с ней — да ещё впустую?
— Всё, что я сделал сейчас — лишь по старой памяти. Ничего более. Потерпи ещё чуть-чуть. Едва она встанет на ноги, я сразу велю отправить её обратно в Чжуншань.
Сяо Цяо встретилась с ним взглядом. Их глаза сомкнулись в тихом, плотном безмолвии.
Она надула губы, едва слышно пробормотав:
— Я вовсе и не ревнивая…
Вэй Шао рассмеялся:
— Да-да, это я тебя напраслиной обвинил. Наша Маньмань — самая великодушная.
Он мягко щёлкнул её по носу:
— Так ты всё ещё устала?
Сяо Цяо закусила губу:
— Всё ещё…
Вэй Шао наклонился ближе, его голос стал чуть хрипловат:
— Тогда пусть муж снимет с тебя эту усталость.
Сяо Цяо ловко увернулась и вдруг сказала серьёзнее:
— Муж мой, есть одна вещь, которую я раннее вам не рассказала. Сегодня пришло письмо от бабушки. Она упомянула одно происшествие прошлого года, то самое, когда чуть не погибла… И я вдруг вспомнила то, что сама тогда слышала. Не знаю, стоит ли говорить.
Вэй Шао уже целовал её в шею, наслаждаясь её свежей, как нефрит, кожей, только что после купальни — но на этих словах резко остановился и поднял голову:
— Что именно?
Сяо Цяо взглянула на него прямо:
— До того, как с бабушкой случилось несчастье, кто-то видел Су Синя вместе с одной госпожой из рода Ли… той, самой вдовой сельского управителя。
