— Сколько у Ян Синя войска? Десять тысяч! А у предводителя беглых? От силы половина! И те — сборище сброда! Да к тому же с юга — Сюэй Ань со своей сюйчжоуской армией стоит в Сяцю! И при всём этом — они проигрывают?!
Вэй Шао резко поднялся, руки за спиной, и зашагал по залу перед письменным столом. Его шаги звучали глухо и тяжело, раздаваясь эхом по каменному полу.
— Сходи и спроси у него: сколько ещё войска ему надо? Сколько людей я должен ему дать, чтобы он, наконец, справился с этим бродягой?!
Он вдруг резко остановился, обернулся, и голос его зазвучал ледяным гневом.
Гунсун Ян был слегка озадачен.
Он и сам понимал: Ян Синь не оправдал ожиданий — не только не разгромил Би Чжи, но и потерял Хао. И Гунсун предполагал, что господин Вэй будет недоволен.
Но он не ожидал, что тот выйдет из себя до такой степени.
Он знал Вэй Шао с семнадцати лет. С тех пор, как служил при нём, они прошли через десятки — если не сотни — сражений, не раз терпели неудачи при осадах, теряли города.
Но даже в самые тяжёлые моменты, даже тогда, когда всё висело на волоске, он почти не видел его таким — чтобы ярость вырывалась наружу вот так, без сдержек.
К тому же, хотя Хао и был стратегически важным пунктом, его потеря сама по себе ещё не означала катастрофы. Пока Сюэй Ань не предпримет чего-то решающего, общий расклад в районе Хуайшуй не должен серьёзно измениться.
Реакция господина, как ни крути, была слишком бурной.
Гунсун Ян поспешил заговорить:
— Господин, прошу успокоиться. Ян Синь лишь по неосторожности дал Би Чжи ускользнуть. А сам Би Чжи… хоть и вышел из среды беглых, говорят, храбростью не уступает лучшим полководцам. Более того, он умеет держать войско в руках. В районе Хуайшуй у него быстро растёт авторитет, всё больше людей приходит под его знамёна. Я бы не стал недооценивать его.
Он замолк, взглянув на Вэй Шао.
Тот стоял к нему спиной. Правая рука покоилась на рукояти меча. Лезвие было уже чуть выдвинуто из ножен — холодный блеск металла резанул по глазам. Но спустя пару мгновений раздался звон: меч с глухим звуком вернулся на место.
Пальцы, до этого напряжённо сжимавшие эфес, медленно разжались.
Вэй Шао повернулся.
— Передай от меня, — сказал он ровным, но твёрдым голосом. — Пусть Ян Синь любой ценой вернёт Хао. И не просто отбросит Би Чжи, а заставит его отступить в Линби… — он сделал короткую паузу. — И даже Линби не должен остаться у него. Би Чжи должен быть изгнан. Всё, что потребуется — люди, снабжение, средства — пусть требует. Я дам.
Гунсун Ян слегка опешил, затем, немного помедлив, произнёс:
— Господин, есть у меня мысль… Не знаю, позволительно ли будет её озвучить.
— Если есть что сказать — говори, — спокойно ответил Вэй Шао. Казалось, буря его гнева уже утихла. Он вновь спокойно уселся за стол.
— Район Сюйчжоу, — начал Гунсун Ян, — соединяется с Янчжоу, Юйчжоу и Цзянся. С древних времён это ключ к юго-востоку — земля, за которую всегда шла борьба.
— Би Чжи появился будто из ниоткуда. И хотя он выдвинулся на волне мятежей, недооценивать его нельзя. Ради великого замысла господина, ради будущего поднебесной, разумеется, не стоит позволять ему разрастись, как тигру, вскормленному в тени.
Он сделал паузу, глядя на Вэй Шао.
— Однако…, по моему мнению, нет необходимости сразу поднимать масштабную войну…
— Насколько мне известно, — медленно продолжил Гунсун Ян, — у госпожи есть сестра. Та, похоже, вышла замуж за Би Чжи. В конце прошлого года госпожа даже ездила на юг, в Линби. Генерал Цзя сопровождал её, и, как я слышал, она действительно встречалась там с супругами Би Чжи.
Если госпожа ради этой поездки преодолела столь дальний путь — значит, связь между ними довольно близкая. А уж родственные узы… тем более не стоит превращать вражду в кровавую.
Разве нельзя подумать о том, чтобы не воевать, а склонить к союзу?
Если удастся переманить Би Чжи на сторону господина — разве это не стало бы огромным подспорьем? Ради пользы великого дела — почему бы не попробовать?
Может, стоит приостановить военные действия. Обсудить это с госпожой. Думаю, она тоже не хотела бы видеть, как вы и Би Чжи сталкиваетесь на поле брани. Если бы она согласилась написать ему или оказать влияние — вкупе с тем, какой славой вы сейчас пользуетесь по всей стране, — весьма возможно, что Би Чжи охотно примкнёт к вам…
— Господин советник! — Вэй Шао резко оборвал его, не дослушав до конца.
В его голосе не было ни капли тепла.
— Ты считаешь, ради каждого встречного мне стоит унижаться мнимым великодушием?
— Всего лишь мелкий главарь беглых, прибравший к рукам клочок земли! — холодно бросил он. — И ты хочешь, чтобы я ещё искал с ним примирения?
— Довольно. Не говори больше.
— Моё решение принято. Пересмотру не подлежит. Передай моё распоряжение Ян Синю. Пусть исполнит ровно то, что я велел.
Сказав это, Вэй Шао откинул полу одежды, стремительно поднялся со своего места и, не оборачиваясь, вышел из зала быстрым шагом.
Гунсун Ян провожал его взглядом. Меж бровей у него пролегла складка — в недоумении.
Он слишком хорошо понимал: теперь, когда север покорён, запад — усмирён, следующим шагом для господина будет открытая война с Синь Сюнем. Это лишь вопрос времени.
Если победа — путь к объединению страны будет открыт.
Если поражение — судьба «оленя в поднебесной» повиснет на волоске.
Нет, нельзя сказать, что ситуация на Хуайшуй или в Сюйчжоу не имеет значения. Но сейчас — в этот поворотный момент — именно битва с Синь Сюнем будет решающей. И на неё господин должен сосредоточить всё своё внимание.
Гунсун Ян не верил, что Вэй Шао этого не понимает.
Все недавние пиршества, встречи с уездными управителями, собрания в Синьду — это было не ради удовольствия. Это было собирание сил. Проверка настроений. Подготовка к грядущему.
С точки зрения Гунсун Яна, ситуацию на юге, вокруг Би Чжи, можно было попытаться уладить без войны.
Если тот не согласится на союз — тогда, конечно, придётся бить.
Но если удастся склонить его без боя — тогда, опираясь на силы Би Чжи и Ян Синя, добить ослабленную после смерти Сюэй Тая Сюйчжоу стало бы делом лёгким и почти бескровным.
Если бы всё удалось — земли вдоль Хуайшуй, плодородные и важные, без единого сражения перешли бы под власть господина.
И не только земли.
Би Чжи — человек, который, быть может, однажды сможет стать наравне с великим полководцем Ли Дянем. Заполучить такого человека — разве это не редчайшая удача?
В чём же причина, что господин так упрямо держится за силовой путь, настаивая на том, чтобы Ян Синь уничтожил Би Чжи?
Судя по его тону, казалось, он просто презирает Би Чжи за его происхождение — вот и не желает с ним считаться.
Но Гунсун Ян знал: при всём своём высокомерии, господин всегда умел ценить людей. И в том, как он обращался с теми, кто был достоин, он никогда не проявлял предвзятости.
Если бы было иначе, разве собрались бы под его знаменем столько выдающихся людей — мудрых, храбрых, верных?
Взять хотя бы Ли Дяня. Тот ведь тоже вышел из бедности. А теперь — первый военачальник в его ставке.
Почему же тогда именно к Би Чжи у него такая неприязнь? Почему — такая категоричность?
Это было странно. Противоестественно.
Гунсун Ян долго молчал, обдумывая происходящее. И всё же, где-то в глубине, не мог отделаться от одного подозрения.
Он думал, а не переносит ли господин на Би Чжи гнев, предназначенный другим?
Семья Цяо — враги господина. И в то же время, он будто всё глубже погружается в чувства к женщине из этого рода. Настолько, что порой кажется — он уже не может и не хочет выбраться.
Хотя уже давно Вэй Шао не позволял себе в его присутствии выказывать ярость при упоминании дома Цяо, Гунсун Ян, зная его как никто, был уверен: внутри он не мог так просто простить.
В конце концов, Би Чжи — наполовину человек из семьи Цяо.
Сделать ставку на него, попытаться склонить к союзу — для господина, вероятно, означало то же самое, что и простить Цяо.
А на такое он просто не может решиться.
Наверное, только так это и можно объяснить, — подумал Гунсун Ян. Иначе я просто не в силах понять, почему в этом вопросе господин ведёт себя так упрямо. Против всякой логики.
Чем дальше, тем больше главный герой вызывает у меня омерзение. Всё понимаю, и менталитет, и жажду мести, и власть …но ничего не могу поделать с собой. Для меня он отрицательный герой. А сцены «любви» вообще противно читать. Первый раз у меня такое при чтении новеллы