В зале для совещаний Гунсун Ян медленно расхаживал взад-вперёд, теребя в пальцах кончики своей седой бороды.
Он даже подумывал: а не передать ли всё это госпоже?
Может, если она сама заговорит с господином, результат будет куда лучше, чем любые его доводы, сколь убедительны бы они ни были.
Но вскоре он сам отбросил эту мысль.
Очевидно, приказ Вэй Шао — выгнать Би Чжи — пока от госпожи скрыт.
И хотя он, Гунсун Ян, и пользуется особым доверием: на поле боя господин всегда уважал его мнение, часто принимал к сведению его слова, и даже сами воины чтили его как старшего…
Но всё же — он лишь военный советник.
А советник — это тот, кто следит за делами армии и подаёт советы. Последнее слово — за командующим. И если тот принял решение — подчинённый может только исполнить.
Если бы дело касалось чего-то иного — в ситуации, где господин принимал столь нелогичное и рискованное решение, Гунсун Ян, даже рискуя навлечь на себя гнев, наверняка нашёл бы способ вновь заговорить, переубедить.
Но если причина действительно кроется в том, что он только что себе представил… Если за этим стоит личное — старые счёты между домами Вэй и Цяо, и всё то, что теперь связано с госпожой, — тогда дело совсем иное.
В такой ситуации — где замешаны сердечные счёты и кровная вражда, — вмешиваться советнику, человеку постороннему, да ещё и действовать за спиной господина… было бы, по меньшей мере, неосмотрительно.
Он — военный советник. А значит, в первую очередь, обязан смотреть на вещи с точки зрения стратегии.
Если оценивать происходящее с этой позиции — то, конечно, лучший исход: если Ян Синь победит, а силы Би Чжи будут уничтожены. Тогда вопрос решится быстро и без осложнений.
Но даже если Ян Синь потерпит неудачу — скорее всего, всё останется, как есть: шаткое равновесие трёх сторон. И даже при всём уме и энергии Би Чжи, вряд ли он сможет в ближайшее время нанести Ян Синю удар в ответ и захватить весь Сюйчжоу.
На общем положении дел это серьёзно не скажется.
Потому, сколько ни размышлял Гунсун Ян, он всё же решил: пока лучше действовать так, как желает господин.
Пусть в этот раз он даст ему поступить по-своему.
Останется только наблюдать за развитием событий. А когда обстановка изменится — тогда и вырабатывать новый план.
…
На следующее утро Сяо Цяо уже была готова к отъезду. Но Вэй Шао вдруг сообщил, что из-за внезапных обстоятельств они пока никуда не едут — придётся задержаться в Синьду ещё на несколько дней.
Говорил он спокойно, без особых эмоций. И Сяо Цяо, конечно, и подумать не могла, что причина этой внезапной перемены — война на Хуайшуй. Решила, что это какое-то важное мужское дело, о котором он просто не станет с ней говорить. Потому не стала расспрашивать, а лишь велела Чуньнян вновь разобрать уже уложенные вещи.
Так задержались… ещё на десяток дней.
И всё это время Вэй Шао больше не упоминал, когда они собираются в путь.
Зато она узнала, что он написал письмо госпоже Сюй — той самой, что вернулась в Юйян. В письме он объяснял, что дела задержали его в Синьду, потому возвращение придётся отложить. И добавлял: «Мы с Сяо Цяо живём сейчас очень хорошо — пусть бабушка не беспокоится».
Сяо Цяо тоже написала письмо.
Она не переставала думать о Да Цяо и Би Чжи. Хотела бы расспросить Вэй Шао о том, что происходит на Хуайшуй, но понимала, что это будет неуместно — и потому промолчала. Вместо этого отправила письмо сестре — узнать, как они. Всё ли в порядке.
Письмо Сяо Цяо передала лично Цзя Сы, велела подобрать надёжного гонца и как можно скорее доставить его в Линби.
Хотя между Синьду и Линби всё ещё лежал Хуанхэ, расстояние уже было куда меньше, чем прежде.
Передавая письмо, Сяо Цяо специально переспросила: через сколько можно ждать ответа?
Цзя Сы ответил, что если использовать быстроногого коня с курьером уровня «падающей звезды», и не случится никаких задержек в пути — то уложиться в полмесяца вполне реально, даже с дорогой туда и обратно.
С тех пор, как письмо ушло, Сяо Цяо ждала ответа с нетерпением, каждый день вглядываясь в даль…
…
Спустя полмесяца. Линби.
Да Цяо полулежала на кровати, и, раскачивая в руке игрушку — маленький бубенчик, — вызывала звон, такой же частый и лёгкий, как летний ливень.
На кровати рядом сидел её младенец.
Его звали Ли`эр — прозвище домашнее, ещё грудничковое. Ему было чуть больше полугода. Круглый, румяный, пухлый, весёлый — просто загляденье. Он смеялся всё время, так, что невозможно было устоять.
Сейчас он сидел возле матери, заворожённый звоном бубенчика, и тянул к нему свои пухлые ладошки, при этом что-то лепетал, весело гулкая.
Да Цяо протянула ему игрушку.
Ли`эр схватил бубенчик, несколько раз неуклюже встряхнул — и, услышав звон, с удивлением посмотрел на мать. В следующее мгновение его лицо расплылось в радостной улыбке, и он радостно рассмеялся, захлёбываясь звуками.
Да Цяо ещё немного поиграла с сыном, но, заметив, что малыш начал клевать носом, покормила его.
Тёплое личико прижалось к её коже. Он быстро заснул, доверчиво устроившись у неё на груди.
Да Цяо смотрела на спящего ребёнка, и в её взгляде было всё: тишина, тепло, безмолвная, безграничная любовь молодой матери. Но стоило на сердце лечь этой тишине — как тут же вкралась тревога.
Она снова подумала о муже.
Сейчас он был где-то под Хао — в гуще сражений.
Буквально несколько дней назад Ян Синь, ранее отступивший, вернулся — с новыми силами, в куда более грозной манере. Хотя Би Чжи не говорил ей всего, она уже слышала: наступление началось, враг подошёл с юга. А с севера — по-прежнему стояли войска Сюэй.
Да Цяо волновалась. В последние ночи она почти не спала, тревожные мысли теснились в голове, как грозовые тучи.
Теперь же, в полуденной тишине, под равномерное дыхание сына, её тоже начала одолевать дремота. Глаза постепенно закрылись…
И вдруг, сквозь полусон, она ощутила: кто-то коснулся её щеки. Пальцы были осторожны, ласковы.
Словно думая, что Ли`эр проснулся, она тут же распахнула глаза — и… увидела, что рядом сидит Би Чжи.
Неизвестно, когда он вернулся и как оказался здесь, но теперь он был рядом. Молча. Просто сидел у изголовья.
Той самой рукой, что секунду назад коснулась её щеки, был он.
А Ли`эр всё так же мирно сопел рядом, не проснувшись.
Да Цяо встретилась с мужем взглядом. В его глазах блестела тихая улыбка.
Осторожно, чтобы не разбудить сына, она приподнялась и только тогда скользнула в объятия мужа.
Он был тёплый, крепкий, надёжный. Его ровное, уверенное биение сердца — то самое, к которому она привыкла — моментально разогнало тревоги в её душе. Всё прежнее беспокойство, тянувшее душу вот уже несколько дней, вдруг будто испарилось.
…
Она позвала кормилицу, чтобы та приглядела за Ли`эром, а сама с мужем перешла в другую комнату.
Би Чжи поднял её на руки, уложил на постель, ловко и нежно расстегнул её одежду. Их лица, дыхание, ладони — всё снова слилось в тесной, безмолвной близости.
После — тихо лежа у него на плече, Да Цяо спросила:
— Как идут дела на фронте?
Он обнял её, прижав крепко:
— Хао легко оборонять, но тяжело брать. Пока они так просто не прорвутся. Не тревожься.
Да Цяо нахмурилась:
— Но разве Ян Синь раньше не враждовал с кланом Сюэй? Почему теперь он снова и снова нападает на тебя, а не на Сюэй Аня?
Би Чжи слегка приподнялся, посмотрел ей в глаза:
— Я и хотел поговорить об этом. Вчера мы захватили одного офицера из его штаба. Допросили. И…
Он замолчал на полуслове.
Да Цяо приподнялась и насторожённо спросила:
— Что ты узнал?
Би Чжи немного помедлил, затем серьёзно, медленно сказал:
— По его словам… Ян Синь, похоже, уже переметнулся к хоу Вэю.
