Слова были выведены густыми чернилами — настолько насыщенными, что их следы впитались в волокна ткани, разошлись по шелку мелкими лучами, будто чернильные жилки под кожей.
Можно было представить, с какой силой была выведена эта надпись.
Вэй Шао не сводил взгляда с этих четырёх иероглифов.
Он будто окаменел — и вдруг, как будто игла вонзилась в сердце, вздрогнул, резко вскочил. Сделал это так стремительно, что ударился коленом о край резного стола. Стол задрожал, и кипа бамбуковых табличек с грохотом рассыпалась по полу.
Боль в колене была острая, но он даже не оглянулся. Подпрыгивая на одной ноге, выбежал к выходу. И в тот же миг, словно удар молнии, двери в его кабинет распахнулись с силой, обе створки — настежь.
На пороге стояла Сяо Цяо.
Лицо её было холодным, как натянутый лук. Глаза — полны гнева.
Взгляд метнулся к его руке.
Вэй Шао проследил за ней взглядом — и понял, что всё ещё сжимает в пальцах тот самый свиток.
Поспешно спрятал его за спину.
Сяо Цяо вошла в комнату. Её губы тронула ироничная, даже горькая улыбка.
— Ну как, мой почерк ещё способен порадовать мужа взором?
Лицо Вэй Шао слегка порозовело от смущения.
Он встретился с её взглядом — острым, обжигающим. Мгновение они стояли так, не отводя глаз друг от друга.
И вдруг он расплылся в беззаботной улыбке, как ни в чём не бывало, отбросил в сторону свиток и стремительно подошёл к Сяо Цяо.
— Всё, всё, виноват! — заговорил он примирительно, поднимая руки, будто хотел обнять её. — Моя милая, не злись… не стоит тебе тратить силы на гнев, это вредно. Я больше так не поступлю, клянусь…
Но не успел он договорить, как Сяо Цяо, стиснув зубы, с яростью оттолкнула его.
В иное время он ни за что не дался бы. Но сейчас — врасплох, не ожидая от неё такой силы, — он отступил, пошатнувшись, аж четыре шага назад, прежде чем остановился.
Он застыл на миг, удивлённо моргнул, но тут же снова сделал шаг к ней, будто ничего не произошло. Обнял — и, не давая ей вырваться, приник губами к её лицу.
Сяо Цяо яростно сопротивлялась. Он всё равно целовал — упрямо, сбивчиво, почти наугад.
И тут — резкий хлопок. Его щёку полоснуло жгучее, звонкое пощёчина.
Он отпрянул — но лишь на секунду. Затем, будто это было частью наказания, которое он принимает с покорностью, снова прижал её к себе, прижал к стене, продолжая жадно целовать.
— Моя милая, не злись… — пробормотал он сбивчиво, губами касаясь её щеки, — я знаю, я был неправ… не должен был перехватывать твои письма… я больше не буду… клянусь, больше никогда…
Сяо Цяо была прижата к стене, его руки сомкнулись с двух сторон, тело нависло, не давая и шанса вырваться. Его губы вновь настойчиво искали её, но в груди её уже не осталось ни капли терпения — только жгучая, захлёстывающая ярость. Она с усилием вырвала одну руку — и со всей силы отвесила ему пощёчину.
На этот раз удар был тяжёлый. На лице Вэй Шао тут же проступили ярко-красные отпечатки её пальцев, а у самой Сяо Цяо в ладони вспыхнула боль — жгучая, как от ожога.
Вэй Шао слегка отшатнулся, его лицо повернулось в сторону от удара. Несколько мгновений он молча стоял так, потом медленно обернулся, провёл рукой по щеке. В его тёмных глазах промелькнули неловкость и досада. Он глядел на Сяо Цяо и наконец тихо сказал:
— Ну хватит уже, а? Ты меня уже дважды отхлестала. Всего лишь не отправил твоё письмо — сейчас же прикажу отослать. Так и быть, хорошо?
— Вэй Шао! — голос Сяо Цяо дрогнул, но не от слабости. Она впервые назвала его по имени — прямо, жёстко, без тени ласки.
Её глаза пылали, как звёзды, готовые сорваться с неба и обрушиться на землю.
— Вы и сейчас ещё лжёте мне?! Думаете, я ничего не знаю? Думаете, я не догадалась, что Ян Синь с самого начала действует по вашему приказу?! Это вы послали его на моего зятя! А когда я вас спрашивала, вы ещё смеялись в лицо, делал вид, будто тут ни при чём!
Голос её дрожал от ярости — не той капризной обиды, что проходит, как только обнимут. Это была глубокая, опалённая болью злость предательства.
Вэй Шао пристально уставился на неё. Раздражение и смущение постепенно сошли с его лица, вместо них проступила холодная настороженность. Он прищурился, брови медленно сдвинулись к переносице:
— Откуда ты это знаешь？Кто тебе сказал？
В его голосе проступил холод, словно невидимая стена опустилась между ними.
В комнате повисла гнетущая тишина. В ней слышалось только тяжёлое дыхание Сяо Цяо — прерывистое, сдавленное, от злости и обиды.
Спиной она всё ещё упиралась в холодную стену. Закрыла глаза, долго молчала. Потом медленно их открыла, подняла голову и встретила его взгляд.
— Ради этого вы и перехватывали мои письма, да？Чтобы я не узнала, что вы уже начали воевать с моей семьёй.
Её голос был хриплым, срывающимся — как у человека, в горле у которого пепел.
— Я знаю, вы так и не можете забыть обиду за своего отца и брата. — Голос Сяо Цяо дрожал, но в нём больше не было гнева — лишь глубокое разочарование. — Хотите расправиться с моей семьёй? Делайте. Я не имею права вас остановить. Но вы не должны были… вот так меня обманывать.
— Вы говорили, что любите меня. Говорили так убедительно, что я и правда поверила. Поверила, что ради меня вы проявите великодушие к моим родным. Поверила, что вы изменились. Я надеялась, мечтала… А за моей спиной — вы плетёте сети, готовите удар. Для вас я кто? Просто пешка? Обманутая женщина?
Её глаза, недавно горевшие яростью, теперь были тусклы и потухли, как пепел в углях.
— Вэй Шао… вы меня очень разочаровали. По-настоящему.
Она смотрела прямо ему в глаза. Говорила медленно, отчётливо, словно каждое слово — это рана, которая уже не заживает.
Вэй Шао стоял молча, его дыхание постепенно стало тяжёлым и шумным. Вдруг он резко развернулся, как будто хотел уйти — прошёл до самой двери, но, дойдя, внезапно остановился. Обернулся. Его взгляд был холоден, голос — как натянутая тетива:
— Область Сюйчжоу и Хуайшуй — стратегический узел. Я добуду её во что бы то ни стало. И никому не позволю даже помыслить о ней. Если бы не ты, тот оборванец уже давно был бы стёрт с лица земли. Только ради тебя я позволил ему дышать до сих пор — и вот что из этого вышло.
Он резко распахнул дверь, и та с грохотом ударилась о стену. Вэй Шао вышел, не обернувшись.
Эх… деньги и власть … нельзя недооценивать людей. Против лома нет приёма, если нет другого лома,- русская народная мудрость.))))