Пир завершился.
Вэй Шао заметил, что Вэй Цюань, похоже, хочет что-то сказать. Он поспешно отмахнулся, сославшись на нужду, и широким шагом направился прочь.
Вэй Цюань сразу бросился за ним и, наконец, настиг его у западного отхожего места. Там он решился заговорить:
— Господин, вы замышляете покорить Поднебесную — как раз сейчас и нужно привлекать достойных мужей и укреплять связи. Го Цюань сам предложил свою дочь — это не только жест доброй воли, но и попытка заручиться вашей защитой. Вам следовало бы принять её. Почему же вы отказали? Я видел, как у Го Сина в тот момент мелькнул растерянный взгляд — он явно не понял, как это понимать. Я кое-как его утешил, и только тогда он немного успокоился. Прошу вас, господин, ещё раз всё обдумать!
Вэй Шао отмахнулся:
— Я уже отказал — ты хочешь, чтобы я теперь передумал и стал просить назад? Хватит об этом. Я просто выпил лишнего, срочно захотелось в уборную
Сказал — и стремительно скрылся внутри.
Вэй Цюань отличался прямолинейностью и вовсе не привык подстраиваться под настроение других. Если он решал, что что-то следует сказать — то говорил до конца, пока не выскажет всё до последнего слова.
Когда-то прежде он уже три дня преследовал Вэй Шао, уговаривая принять один из его советов. Вэй Шао тогда не выдержал — только пообещал, чтобы тот наконец отстал.
Вэй Шао и сам понимал, что его отказ от девушки из дома Го мог показаться неожиданным. Поэтому, едва увидев, как Вэй Цюань идёт к нему после пира, он сразу выдумал предлог и убежал «по нужде».
Не ожидал он, что тот действительно погонится за ним до конца.
Внутри он задержался, задержал дыхание и выжидал, пока снаружи не стало совсем тихо — подумал, что, возможно, Вэй Цюань уже ушёл. Только вышел — а тот всё ещё стоял у двери.
Вэй Шао резко развернулся, намереваясь снова скрыться внутри, но Вэй Цюань уже перегородил ему путь.
— Господин! — воскликнул он. — У любого правителя — одна жена и восемь наложниц, таков порядок! А у вас сейчас лишь одна госпожа. Расширить гарем — дело естественное и правильное. Вам следует принять!
Вэй Шао сделал вид, будто не слышит, и хотел уйти, но Вэй Цюань схватил его за рукав и крепко удержал.
Тогда Вэй Шао рассердился, обернулся и бросил:
— Сегодня Го Цюань прислал дочь — я приму? А завтра кто-то ещё пришлёт — ты снова предложишь мне взять? Или, по-твоему, у меня неисчерпаемые силы, чтобы одарять вниманием всех до одной?! Хватит!
Вэй Цюань растерянно замер, но тут же стал оправдываться:
— Господин неправильно понял! Я вовсе не это имел в виду. Главное — дом Го протягивает руку дружбы, и если вы отвергнете, они могут усомниться. Это плохо отразится на укреплении союза.
Вэй Шао с резким движением вырвал рукав из его рук, и с гневом бросил:
— Я стремлюсь к власти над Поднебесной — неужто ты думаешь, что буду добиваться её через юбки?!
С этими словами он развернулся и быстро ушёл прочь.
Вэй Цюань чувствовал, что в словах господина хоу, возможно, есть доля истины… но всё же как будто они идут вразрез с установленными обычаями.
Он замер у выхода из уборной, в нерешительности. И вдруг поднял голову — навстречу как раз шёл Гунсун Ян. Вэй Цюань тут же бросился вперёд:
— Господин военный советник! Отлично, что вы как раз подошли!
Гунсун Ян, выпив на пиру, тоже вышел справить нужду. Издалека заметив господина хоу и Вэй Цюаня у входа в уборную, он немедленно остановился и, не раздумывая, повернулся, чтобы уйти.
Но было поздно — Вэй Цюань уже его заметил. Тот окликнул его сзади, и Гунсун Ян не имел иного выхода, как остановиться и с улыбкой на лице подойти ближе.
Вэй Цюань живо изложил всё, что только что говорил господин хоу.
— Господин военный советник, как вы считаете — есть ли в моих словах разум? Должен ли господин хоу принять этот брак или нет?
Гунсун Ян бросил косой взгляд на стоявшего рядом господина хоу с лицом мрачным, как туча, и тут же принялся судорожно покашливать:
— Кх-кх… этот вопрос… у господина хоу, без сомнения, есть своё мнение… господин Вэй уже исполнил долг прямого слова — и этого достаточно… всё остальное… кх-кх… господин хоу, разумеется, сам всё решит…
Вэй Цюань, то думал, что Гунсун Ян, как и он сам, непременно поддержит и станет уговаривать.
Но тот только долго-долго кашлял — и выдал вот такую фразу.
Он растерялся ещё больше:
— Господин военный советник, почему вы не поддержали? Я ведь не ради того, чтобы навязать господину красавицу. И так ясно — он не из тех, кто гонится за женской красотой. Но ведь на сегодняшнем пиру его поведение и впрямь нельзя назвать уместным — потому я и осмелился выступить с советом. Почему он отказал? Я до сих пор не понимаю…
— А если я, скажем, боюсь жены — как тебе такой ответ?
Вэй Шао бросил это через плечо и, полный ярости, зашагал прочь.
Вэй Цюань остолбенел. Стоял с открытым ртом, глядя в спину господина хоу, пока тот не скрылся из виду.
Лишь тогда он медленно повернулся к Гунсун Яну.
Тот отмахнулся:
— Господин Вэй, не спрашивайте меня. Я знаю не больше, чем вы. А сейчас, извините, я по делу — в уборную.
…
Вэй Шао вернулся в свои покои. Было уже середина часа Сюй — не совсем поздно, но и не рано.
После пира и прочих вечерних дел вернуться в это время было вполне естественно.
Сяо Цяо, с тех пор как её вернули с постоялого двора, всё эти дни чувствовала себя вяло — днём быстро уставала.
Сегодня, когда приготовления к пиру были завершены, и на неё больше не возлагалось никаких обязанностей, она позволила себе лечь немного пораньше.
Тело её покоилось на постели, но уснуть не удавалось.
Стоило закрыть глаза — в памяти всплывало то самое мгновение: грозовая ночь, а Вэй Шао вдруг появился перед ней, весь насквозь промокший, как выжатый комок тряпья.
В тот вечер сердце её бурлило, как буря в море — словами не передать.
Когда она впервые вышла замуж в дом Вэй, её единственной целью, единственным замыслом, было прекратить вражду между семьями Цяо и Вэй, тянущуюся из прошлого поколения.
И это желание, по правде говоря, исходило скорее от неё самой, чем от кого бы то ни было из семьи Цяо.
Потому что она помнила, что в прошлом, в иной жизни, тот самый Вэй Шао, ставший императором Великой Янь, охваченный яростью и жаждой мести, — что он сделал с семьёй Цяо.
С тех пор прошло два года.
Она вышла замуж в четырнадцать. Сейчас ей — шестнадцать.
За эти два года она прошла путь от испуганной девочки, что боялась оступиться или сказать не то слово, до той, кто понемногу стал частью дома Вэй. Она даже снискала расположение своего мужа — Вэй Шао, и теперь, временами, могла позволить себе немногое: каприз, лёгкое недовольство — зная, что он не прогневается.
Но даже в самых смелых мечтах она не смела надеяться, что так рано услышит от него обещание — не тронуть семью Цяо.
Сколько же ненависти, сколько боли он носил в сердце, затаив жажду мести за смерть отца и брата — она знала это слишком хорошо.
Она знала и другое — каким он был: надменным, холодным, порой почти жестоким.
И потому в тот момент, когда он — с глазами, налитыми кровью от дождя и ярости — вдруг сказал ей те слова… в самый неожиданный миг… она была потрясена до глубины души.
Но что по-настоящему странно: в тот миг она вовсе не испытала облегчения, которого так долго ждала.
Нет — не облегчение.
Ей захотелось заплакать.
За него. И за себя.
