Су Эхуан вдруг почувствовала, как лицо обдало холодом. Подняв глаза, она увидела расширенные от ужаса глаза Динь Цюя и его сопровождающих — глаза, округлившиеся, как медные колокола. В тот же миг она всё поняла: маска, надетая в спешке, плохо закрепилась и, должно быть, слетела во время бега.
Её сердце сжалось, как от удара. Она вскрикнула и инстинктивно прикрыла лицо рукавом:
— Генерал Динь! Не бойтесь меня! Раньше я была другой! Я была красавицей, о моём облике знал весь Лоян, все называли меня госпожой Юйлоу! Всё это — из-за Вэй Шао! Он довёл меня до такого! Выведите меня отсюда — и я помогу вам овладеть Поднебесной!
Динь Цюй продолжал уставиться в изумлении — в лицо, которое раньше скрывала маска. Ему казалось, будто он смотрит на кошмар. Он вдруг понял: вот почему она никогда не позволяла ему оставаться с ней на ночь.
Будто проглотив мёртвую муху, он исказился от отвращения. В лице проступили мерзость и брезгливость. Он резко развернулся и, не сказав ни слова, побежал прочь.
Су Эхуан в ужасе кинулась за ним. Схватила его за рукав обеими руками и отчаянно закричала:
— Генерал Динь! У меня с рождения великое предназначение! Провидцы говорили: я рождена к высшему величию! Вы должны мне верить —
Тр-рррраск!
Динь Цюй выхватил меч и без колебаний перерезал рукав, за который она его удерживала. Не обернувшись, он пошёл прочь — уверенно и решительно, оставляя её позади.
Те немногие приближённые, что всё ещё оставались рядом с Су Эхуан, с ужасом уставились на её лицо. Помедлив, они начали медленно пятиться, переглянулись — и вдруг все разом повернулись и врассыпную бросились спасаться кто куда.
Су Эхуан рухнула на землю. Лицо её стало мертвенно-белым, пальцы сжались в судороге, всё ещё не отпуская отрезанный рукав Динь Цюя. Всё тело дрожало.
Вдруг она закричала:
— Генерал Динь, стой! Вы ведь знаете, за все эти годы старый пёс Синь Сюнь награбил несметные богатства! То золото и серебро, что хранились в Башне Лотоса — лишь капля в море! Я была в его милости, и, когда он был пьян, вытянула у него тайное местоположение другого сокровенного хранилища! Выведите меня живой — и всё сокровище будет вашим!
Динь Цюй замер. На мгновение он колебался, затем медленно обернулся:
— Ты уверена, что не лжёшь?
Хотя лицо Су Эхуан всё ещё оставалось смертельно бледным, в её глазах постепенно начала проступать прежняя хладнокровная уверенность. Она нагнулась, подняла с земли упавшую маску-бабочку и неторопливо надела её обратно, вновь скрыв обезображенное лицо.
— Вы ведь сами знаете, как слепо Синь Сюнь когда-то меня баловал. Остальные могли не знать, но вы-то знаете, не так ли? — её голос звучал твёрдо. — Выведать у него одно из мест, где он прятал сокровища — разве это было для меня трудной задачей? Хотите уходить — уходите. Я вас не держу. С сегодняшнего дня золото Ляньхуатая достанется Вэй Шао. А вот то другое, куда большее сокровище, что хранил старый пёс Синь Сюнь… пусть оно навеки исчезнет вместе со мной.
Динь Цюй колебался. В её словах было что-то, что заставило его остановиться. Она уже обернулась и с высоко поднятой головой пошла прочь — её спина источала гордость, даже сейчас.
Он начал колебаться.
Все знали, сколько богатств за эти годы нагрёб Синь Сюнь — по слухам, его сокровища были спрятаны в разных местах. Про тайник в Башне Лотоса знали многие.
Но теперь, услышав, что есть другой, неизвестный, скрытый клад — сердце Динь Цюя дрогнуло.
Да, эта женщина с лицом демона обманула его, и отвращение к ней до сих пор жгло внутри.
Но всё же… они уже здесь. И если это правда… если клад существует…
Может, стоит поверить ей ещё раз.
Если удастся выбраться, а она солгала… убить её будет не поздно.
Стоило алчности взять верх — и выражение лица Динь Цюя сразу изменилось. Он сказал:
— Госпожа, подождите! Идём со мной! Ещё чуть-чуть — и уже не выбраться!
…
Жители Лояна, сидевшие по домам с плотно закрытыми дверями, в страхе и тревоге пережили этот мучительно долгий день.
Со всех сторон, где раньше гремели сражения, звуки боёв постепенно стихли, становясь всё тише и тише — и, наконец, исчезли вовсе.
По главной дороге, ведущей ко дворцу — улице Пинчэн — послышался глухой, слаженный топот шагов: армия вступала в город.
С наступлением темноты в Лояне было введено комендантское время — любой, кто покинет дом, будет убит на месте.
Но даже из-за плотно закрытых ставен горожане могли видеть: с восточной окраины города, за стенами, в небо поднялось огненное зарево.
Пламя было яростным, неутихающим. Оно горело всю ночь, озаряя собой половину восточного небосвода Лояна.
А утром по городу разнеслась весть:
Хоу Вэй из Ючжоу, Вэй Шао, взял Лоян.
Синь Сюнь — император Великого Цзяна, продержавшийся всего полгода с лишним — мёртв.
Армия Вэй Шао полностью расположилась лагерем у четырёх городских ворот. В сам Лоян прошлой ночью вошли лишь две тысячи солдат — для того, чтобы взять под контроль Императорский дворец и три высших правительственных управления: Тайвэй, Сыкун и Сыту.
С самого утра лоянский префект опубликовал объявление, успокаивающее народ: по приказу хоу Вэя никому из солдат не дозволено тревожить мирных жителей.
Горожане, наконец, с облегчением выдохнули.
Однако тут же по рынкам и улицам начал стремительно распространяться другой слух — куда более захватывающий.
Говорили, будто супруга хоу Вэя, госпожа Цяо, — красавица несравненная, с лицом, способным погубить целую страну.
Когда-то Синь Сюнь даже открыто заявлял, что мечтает забрать госпожу Цяо к себе и содержать её в Башне Лотоса — как личную наложницу.
Так вот, по рассказам очевидцев, в первую же ночь после захвата Лояна Вэй Шао приказал сжечь Башню Лотоса дотла.
И именно тот пожар, что озарил прошлой ночью восточное небо над половиной Лояна, — и был огнём, пожравшим башню, в которой некогда мечтал держать его жену другой мужчина.
