Чжан Пу сидел на полу, прижимая окровавленное плечо. Он и сам был в смятении.
Это было зелье, которое ему передал Лю Янь. Без цвета и запаха, действующее в несколько раз сильнее обычного снадобья для усыпления. Опасаясь, что его окажется недостаточно, Чжан Пу добавил дозу щедро.
Он ожидал, что Цяо Пин упадёт. Но то, что яд ударит и по глазам — этого не предвидел даже он.
Стиснув зубы, превозмогая боль в плече, Чжан Пу ответил:
— Господин, не паникуйте. Вероятно, уважаемый военный наместник в порыве гнева перенапрягся, оттого и ослеп — это временно. Пройдёт несколько дней, и зрение, возможно, вернётся. Сейчас главное — удержать господина под контролем. Завтра утром, от вашего и его имени, нужно объявить об этом всей семье и воинам. Как только Его Величество прибудет лично, власть окончательно перейдёт в ваши руки. С тех пор — кто осмелится перечить?
Цяо Юэ с трудом успокоился и кивнул:
— А что с Цы`эром? Достаточно просто удержать, только бы не причинить вреда!
Чжан Пу тоже кивнул:
— Господин будьте спокойны. Я уже велел надёжным людям заняться этим. Всё будет под контролем.
…
Разъярённый Цяо Цы с шумом покинул зал пиров. На свежем воздухе его одолели тревожные мысли: старшая сестра вышла за мужчину, которого в их доме не признают, участь зятя на Хуанхэ всё ещё под вопросом… а он сам — ни сил, ни власти что-то изменить.
Гнев и бессилие смешались с выпитым вином — вскоре он вернулся к себе и, не раздеваясь, рухнул на постель, мгновенно провалившись в глубокий, тяжёлый сон.
Наутро, проснувшись, Цяо Цы обнаружил, что дверь его комнаты заперта изнутри.
Стражник за дверью сухо сообщил:
— Приказ господина правителя. Молодой господин должен остаться в комнате и обдумать своё поведение.
Сначала Цяо Цы не придал этому значения.
В самом деле, вчера он на людях дерзко перечил старшему дяде — поступок недопустимый, проявление неуважения. Отец мог рассердиться и велеть ему отбыть наказание — звучало вполне разумно.
Но вскоре его начали терзать подозрения.
Во дворе открыто стояли не меньше десятка вооружённых стражников. Они караулили каждую дверь и каждое окно, окружив дом плотным кольцом. Это было уже не похоже на домашнее наказание — скорее на охрану заключённого.
И все эти люди — явно из окружения дяди.
Цяо Цы всё больше хмурился. Чувствуя недоброе, он попытался выйти, но его сразу остановили. Он рванулся с силой — и тогда, словно из тени, появилось более сотни бойцов, окружив его плотным кольцом.
Разъярённый Цяо Цы ринулся в бой, прорвался к двору, но оступился — и угодил в заранее расставленную ловушку. Запнувшись за крепко натянутую ловчую верёвку, он рухнул на землю, и тут же был схвачен.
Его вновь затолкали внутрь и заперли.
На этот раз — надолго.
Прошло три дня.
На четвёртое утро к нему, держа в руках короб с едой, пришла госпожа Дин.
Охранявший Цяо Цы офицер по имени Чэнь Шао был доверенным человеком Цяо Юэ.
Он сперва и слушать не хотел:
— Приказ от господина правителя. Никто не имеет права входить и выходить!
Но не успел договорить, как госпожа Дин со злостью плюнула ему в лицо:
— Мне плевать, что там приказал тот старый проныра! Я пришла накормить родного племянника — ты ещё смеешь меня останавливать?! Хочешь убить — убивай, но в эту дверь я всё равно войду!
Сказав это, она ни на миг не замедлив шаг, решительно двинулась вперёд.
Стража испугалась ослушаться — и, растерянно переглянувшись, дала ей пройти.
Чэнь Шао с досадой последовал за ней и попросил разрешения осмотреть короб с едой.
Госпожа Дин молча сняла крышку.
Он тщательно осмотрел содержимое. — Генерал Чэнь, может, хотите обыскать и меня заодно? — холодно осведомилась госпожа Дин.
— Ни в коем случае! — поспешно отступил Чэнь Шао.
Он немного помедлил. В памяти всплыла мягкая, всегда незаметная госпожа Дин, что всю жизнь держалась в стороне от дел и забот. Впрочем, к Цяо Цы она действительно относилась как к родному сыну — значит, тревога привела её сюда. Разве это не естественно? Наверняка ничего дурного она и не замышляет.
Чэнь Шао, поколебавшись, всё же приказал стражникам отойти.
Госпожа Дин с презрительным фырканьем подняла короб и направилась вперёд.
Чэнь Шао велел не спускать с неё глаз, а сам тем временем тайно послал человека доложить обо всём Цяо Юэ.
Все звуки снаружи Цяо Цы давно уже слышал — топот, крики, ругань.
Как только тётушка вошла в комнату, он бросился к ней навстречу и с волнением спросил:
— Тётушка, что случилось? Как отец? Почему дядя запер меня здесь?!
— Тьфу! Старый подлец! Не смей больше звать его дядей! — зло выкрикнула госпожа Дин.
Схватив Цяо Цы за руку, она с тревогой оглядела его с головы до ног. Убедившись, что с племянником всё в порядке, облегчённо вздохнула и сказала:
— Я сама не знаю, как обстоят дела с твоим отцом. Уже несколько дней его не видела. Думаю, он тоже заперт — этим старым ублюдком!
Цяо Цы сжал кулаки и в ярости бросился было к дверям, но, дойдя до порога, вдруг остановился.
Медленно обернулся.
— Тётушка, скажите мне… за эти дни… что случилось? Расскажите всё!
Госпожа Дин тяжело вздохнула:
— Этот старый пёс, поддавшись подговору Чжан Пу, присягнул Лю Яню! Сегодня Лю Янь — здесь, в доме!
Цяо Цы был ошеломлён.
…
Накануне Цяо Юэ торжественно принял Лю Яня в Янчжоу и созвал всех приближённых и военных, чтобы воздать ему почести как повелителю.
Затем он объявил, что, мол, это решение было совместно принято с Цяо Пином — и теперь Яньчжоу полностью присягнул новому императору.
Поскольку всё произошло слишком стремительно, все были изрядно ошарашены.
А ведь Цяо Пина уже два дня как никто не видел — это лишь усиливало подозрения.
О том, как Лю Янь когда-то рисковал жизнью, спасая юного императора из лап узурпаторов и вывозя его из Луояна, знали по всей Поднебесной.
Увы, тот мальчик вскоре умер от болезни в пути.
После этого Лю Яня и вознесли старые верные министры — Ван Ба, Дун Чэн, Доу У, Дэн Сюнь — на престол как законного продолжателя Ханьской династии.
Так гласили слухи. Такова была «истина», известная на весь свет.
Теперь же, когда Лю Янь явился в Янчжоу, а глава дома Цяо клянётся ему в верности, кто из приближённых осмелится перечить? Любое возражение — это уже не просто спор с господином, а открытая измена.
Поэтому в итоге все подчинились и совершили обряд присяги новому «императору».
