Восточный округ. Семейство Цяо.
Цяо Юэ сидел в своей библиотеке с пепельным лицом и потухшим взглядом, словно неживой.
Последние дни были для него подобны обрушившейся буре — потоки известий хлестали без конца, сметая всё на своём пути.
Он едва мог дышать под этим напором.
Оказалось, Вэй Шао уже давно разгромил Северный союз и одержал победу в великом сражении у Хуанхэ. Об этом знал уже весь мир — кроме него. Он же, словно ослепший, до сих пор считал, будто Вэй Шао загнан в угол и ведёт последнюю отчаянную борьбу.
А когда молнией пал Лоян, чем он занимался?
Он, послушав слова Чжан Пу, не только присягнул Лю Яню, но и собственноручно ослепил младшего брата, заточив его в темницу.
И теперь — его полностью отстранили. Лю Янь стремительно лишил его власти.
Хоть ему и пожаловали громкий, но пустой титул «Хоу Хэнхай», с ужасом Цяо Юэ осознал: он больше ничем не управляет в Яньчжоу. Власть ускользнула. Всё ушло из-под контроля.
Стоило ему вспомнить о том, что произошло всего лишь мгновение назад — рука снова затряслась, не в силах совладать с собой.
Вэй Лян прибыл сегодня в Восточный округ с отрядом всадников, заявив, что прибыл по велению госпожи, чтобы поздравить Цяо Пина с днём рождения.
Когда Цяо Юэ услышал об этом, было уже поздно — Вэй Лян оказался окружён.
Он вырвался из кольца и сумел бежать, но все его спутники были убиты стрелами на месте.
Этот приказ, разумеется, был отдан не им.
Как гром среди ясного неба — весть обрушилась на него, оглушив до онемения. И в ту же минуту в сердце что-то ёкнуло: неясное, но отчётливое предчувствие надвигающейся беды. Что-то в нём словно наконец прояснилось — и эта догадка вонзилась в грудь, как ледяной кинжал.
Он внезапно вспомнил о Цяо Пине — как о последней надежде. С трудом поднявшись на ноги, поспешил к месту, где держали брата.
Но у дверей его остановила стража.
Гнев охватил Цяо Юэ — он едва сдержался, чтобы не взорваться. Промедлив всего мгновение, резко развернулся и поспешил ко дворцу Лю Яня.
С тех пор как Лю Янь поселился в доме Цяо, он так и не переехал в особняк, специально отстроенный для него Цяо Юэ. Вместо этого он настоял на том, чтобы обосноваться в старом доме, где жил в юности.
Дом тот давно обветшал, и Цяо Юэ поначалу был категорически против. Но Лю Янь настоял, и спорить с ним не посмели.
Цяо Юэ ворвался внутрь, но его тут же преградили люди под началом Лю Шаня.
Гнев переполнял его всё сильнее — он повысил голос и крикнул. В этот момент изнутри донёсся голос Лю Яня:
— Пусть войдёт.
Лишь тогда Лю Шань отступил в сторону, дав дорогу.
Цяо Юэ стремительно вошёл. Лю Янь, в развевающихся широких одеждах, сидел у окна, склонившись над доской для вэйци. Он играл партию в одиночестве.
Взгляд его был сосредоточен на чёрных и белых камнях. Пальцы крутили чёрную фишку, и, казалось, он полностью поглощён раздумьями над следующим ходом.
Цяо Юэ с трудом сдерживал ярость в груди:
— Это — дом семьи Цяо. Я хотел повидать своего младшего брата — почему меня не пустили?
Лю Янь не поднял глаз. Он лишь щёлкнул пальцами и положил чёрный камень на доску с глухим щелчком, после чего лениво ответил:
— Уважаемый военный наместник потерял зрение. Сейчас его осматривает лекарь. Ему нужен покой. Он не может принимать гостей.
Цяо Юэ вздрогнул от возмущения, но с трудом сдержал себя, проглотив злость. Затем холодно произнёс:
— Только что мне доложили: Вэй Лян был атакован у городских ворот. Это тоже по вашему приказу?
Лю Янь ничего не ответил. Он лишь протянул руку к нефритовой шкатулке, зачерпнул горсть белых камней и принялся медленно перебирать их в ладони.
— Лю Янь! — не выдержал Цяо Юэ, выкрикнув его имя.
Цяо Юэ больше не мог сдерживаться — он резко выкрикнул имя собеседника:
— Только теперь, за эти дни, я понемногу начал всё понимать! Почему ни один разведчик, отправленный из Яньчжоу, так и не вернулся с вестями? Это вы перехватывали все донесения, держали меня в неведении, чтобы играть мной, как игрушкой! Разве род Цяо не помогали вам в прошлом? И вот так вы отплатили нам — предательством? Чего вы добиваетесь, Лю Янь?!
Лю Янь бросил на него короткий взгляд — в лице не дрогнуло ни единой черты. Он по-прежнему был спокоен, даже безмятежен.
— Что с тобой, Хоу Хэнхай? — проговорил он лениво. — Прошло всего несколько дней, а ты уже пожалел о своём выборе? Или решил, что лучше снова попытать счастья у Вэй Шао?
Он вздохнул и с лёгкой усмешкой покачал головой:
— Поздно. Весь мир уже знает: семья Цяо отреклась от тьмы и присягнула Дому Хань. Даже если ты теперь забудешь о гордости и, как три года назад, снова попытаешься сблизиться с Вэй Шао, предлагая ему свою дочь… боюсь, он не примет вас вновь.
Цяо Юэ стиснул зубы, лицо его налилось кровью от ярости.
Лю Янь некоторое время спокойно наблюдал за ним, а затем разжал пальцы — горсть камней, только что сжатых в руке, осыпалась на доску в хаотичном беспорядке.
Камешки прокатились по доске, вращаясь с тонким звоном — звонким, но приглушённым, будто мелодичный шорох нефрита, — и, один за другим, медленно замерли.
Лю Янь поднялся. Не спеша зашагал вдоль стены, точно прогуливаясь без цели. Сделал круг — и остановился прямо перед Цяо Юэ. Улыбнулся.
— Благодарю господина Цяо за радушный приём. Столько дней я провёл здесь, в этом доме… Словно вернулся в юность. Сколько воспоминаний… — Он вздохнул с лёгкой грустью. — Пора прощаться.
Цяо Юэ побледнел от ужаса.
— Вы довели меня до такого — и теперь просто уходите? Что же будет с Яньчжоу? С солдатами? С народом?
Лю Янь спокойно ответил:
— Вот уж несправедливо, господин Цяо. Вэй Шао давно затаил измену. Ты присягнул мне — это был разумный, своевременный шаг. Как же можно называть это бедой?
Щёки Цяо Юэ вздрогнули, лицо налилось багровым, будто печёночный оттенок пробился сквозь кожу.
— Знаю, ты боишься, что Вэй Шао придёт с войной. Но не тревожься. Раз Яньчжоу теперь принадлежит Дому Хань, разве я позволю ему пасть? Я оставляю тебе человека, который поможет. Ты уже встречался с генералом Динь Цюйем, что прибыл с армией несколько дней назад? Он временно займёт пост правителя вместо тебя. Так что спи спокойно, господин Цяо.
Сказав это, он легко отряхнул рукав, развернулся и ушёл — неспешно, как будто ветер унёс его прочь.
…
Лю Янь, оседлав коня, вырвался за ворота Восточного округа. Ни разу не обернулся.
Ветер хлестал в лицо, развевая его рукава и подол мантии.
В груди бушевал восторг — дикое, безудержное упоение местью. Хотелось взвыть в небо, выпустить наружу всё, что разрывает изнутри.
Одного лишь Чжан Пу он щедро купил — и вся Яньчжоу оказалась у него в руках. Род Цяо сами отрезали себе путь назад, навсегда перечеркнув любые отношения с Вэй Шао.
Когда они встретятся вновь — это будет уже поле брани.
Может быть, стены Яньчжоу не выдержат натиска войска Вэй Шао. Но что с того? Он и не рассчитывал удержать город. Он никогда и не считал Яньчжоу своей территорией.
Оставив новоприбывшего генерала Динь Цюя на посту, он тем самым дал ему и реальную власть, и шанс отомстить, а заодно продемонстрировал щедрость и милость своего престола.
К тому же — чем яростнее сопротивление Яньчжоу, тем глубже будет ненависть Вэй Шао к роду Цяо.
И как тогда, скажите на милость, его Сяо Цяо сможет оставаться рядом с Вэй Шао — в мире, в любви, до конца своих дней?
Лю Янь с трудом обуздал волны ликующей ярости, бушующие в его груди. Закрыв глаза, он глубоко вдохнул свежий воздух восточнее Яньчжоу — воздух, в котором витал аромат полей, такой знакомый с юности.
Вся Поднебесная — рано или поздно — снова вернётся под власть Дома Хань.
А дочь дома Цяо из Яньчжоу… В один прекрасный день она тоже станет его. Никто не сможет отнять её по-настоящему.
Даже Вэй Шао.
