Вэй Шао расстался с Гунсун Яном и направился к покоям, где жила Сяо Цяо.
Две служанки, приставленные к её уходу, прекрасно знали, что за одну ночь власть в городе переменилась: глава Чэнь, его семья и вся родня — десятки человек — оказались в узилище. Теперь же им велено было оставаться здесь и повиноваться новому порядку. Они не смыкали глаз, держали ухо востро, словно стояли на хрупком льду — малейшая оплошность могла стоить головы.
Вдруг из конца коридора показался мужчина. Он был молод, но в его шаге сквозила неоспоримая сила. Служанки увидели, как воины у колонн встали по стойке «смирно» и, склонив головы, приветствовали его:
— Господин хоу!
Сердца у женщин ёкнули. Это был не кто иной, как супруг госпожи, что покоилась в этой комнате, — хоу Янь, Вэй Шао.
Они вмиг метнулись вперёд, поспешно опустились на колени, встав по обе стороны прохода.
Вэй Шао остановился, взглянул на свет, пробивавшийся сквозь оконную бумагу, и тихо спросил:
— Как в комнате?
Одна из служанок почтительно отозвалась:
— После того как ушёл господин Гунсун и военный лекарь, мы всё время стоим на месте. Госпожа нас не вызывала. Вероятно, уже уснула.
Вэй Шао подошёл к двери и замер, на миг остановившись.
То, что её увёл Чэнь Жуй, было, несомненно. Но как именно это случилось — оставалось туманным. Лучше уж воспользоваться этой возможностью и спросить всё с её уст.
Мысль эта, как камешек, упавший в глубокий колодец, не вызвала в его душе ни волнения, ни тени сомнения. Вэй Шао почувствовал, как всё внутри успокоилось. Он протянул руку, толкнул дверь и вошёл.
Обернув ширму у изголовья кровати, он увидел её — она лежала, не переодевшись, в дальнем углу ложа. Покрывало было накинуто небрежно, прикрыв лишь до живота. Лицо её было повернуто к стене, и она не шевелилась — похоже, как и говорили служанки, действительно уснула.
Вэй Шао без лишних слов подошёл к ложу и уже собирался разбудить её… но взгляд невольно скользнул по её щеке.
На той стороне лица, что была обращена к нему, он заметил едва заметные следы слёз — тонкие, будто затерявшиеся росинки. Он замер, вглядываясь, и медленно перевёл взгляд вниз — к её рукам.
Обе её ладони, нежные, как лепестки, лежали поверх одеяла. Пальцы были слегка согнуты, точно в полусне, в естественном покое. Ладони — безупречно чистые, будто изумрудная луковица весной, белые рукава сдвинуты, аккуратно подвернуты вдвое, ткань легла мягкими складками под локтями, обнажив изящную часть предплечий — кожа казалась влажной от тончайшего света, будто жемчужная гладь.
Но — на одном из запястий белела туго повязанная лента из мягкой марли, пропитанная лекарством, тёмным и резким, проступившим пятнами сквозь ткань. Это пятно — неуместное и резкое — сразу бросалось в глаза, словно шрам на нефрите.
Вэй Шао задержал взгляд. И лишь после этого снова посмотрел на её лицо.
Сквозь полог медленно струился свет от свечи. Он падал сбоку, пробиваясь через тонкую вуаль занавеса, и золотисто-тусклой акварелью ложился на её лицо — то осветляя, то скрывая черты, будто нарисованные лёгкой рукой. Длинные ресницы отбрасывали на кожу тонкую, ровную тень, как веер на снегу. Лицо было чуть повернуто внутрь — он мог видеть лишь плавный изгиб её щеки, нежный и чистый.
Рассеивающийся в пологе свет, спящая красавица, одиночество в ложах — картина, как из поэмы: будто цветущая хайтан в тумане, плывущая за границей сна. И для взгляда мужчины — картина редкой, безмолвной прелести.
Вэй Шао был мужчиной из плоти и крови.
Она спала. И он, пусть и против воли, задержал взгляд.
И только теперь заметил, что уголки её губ будто были рождены, чтобы чуть-чуть, самую малость подниматься вверх. Пусть даже во сне — пусть даже сейчас, когда, вероятно, раненое запястье причиняло ей боль, и меж бровей залегла едва заметная складка — но всё же лёгкая линия губ, эта тень невольной улыбки, придавала её спящему лицу какое-то детское, трогательное очарование.
Он смотрел на неё ещё мгновение.
А потом… не захотел больше её будить.
Отвёл взгляд. Повернулся, собираясь уйти.
Но в ту самую секунду Сяо Цяо, будто почувствовав чьё-то присутствие, чуть дрогнула. Веки затрепетали, и она медленно открыла глаза.
Перед ней, в зыбком отблеске свечи, замерла неясная мужская фигура.
Она резко вдохнула, подавив крик, и, испуганно ахнув, села на постели.
— Это я! — сказал он.
Вэй Шао сразу остановился и повернулся к ней, быстро проговорив:
— Это я.
Память последних дней была для неё тяжёлой, как ночной кошмар, от которого и пробуждение приносит не облегчение, а дрожь. Страх, вспыхнувший в груди, потихоньку отступил. Сяо Цяо, узнав его, наконец выдохнула — медленно, чуть слышно.
Она догадалась: раз он пришёл сам — значит, дело важное. А скорее всего, как она и ожидала, речь пойдёт о том, что произошло в ту страшную ночь, когда её увёл Чэнь Жуй.
Она не стала расспрашивать, не бросилась с речами — просто сидела, чуть приподняв подбородок, глядя на него с безмолвным ожиданием.
Ждала, пока он заговорит.
Но слова не шли.
Он молчал. Только взгляд его скользнул вниз — на её руки. Сяо Цяо заметила это движение, и, будто защищаясь, медленно втянула руки под край одеяла, укрыв их.
Вэй Шао отвёл взгляд. Лицо его тоже чуть отвернулось — будто не хотел, чтобы она уловила в нём хоть что-то лишнее. Голос, когда он заговорил, был спокоен, почти равнодушен:
— Я пришёл сказать тебе… чтобы ты спокойно лечилась. В Юйян пока ехать не нужно. Через некоторое время я сам туда вернусь — тогда и тебя заберу с собой.
Сяо Цяо немного удивилась — такой реакции она не ожидала. Но возражать не стала. Лишь посмотрела на него и тихо, еле слышно, произнесла:
— Угу.
Вэй Шао скользнул по ней коротким взглядом — и, не сказав больше ни слова, развернулся и вышел.
Вскоре Сяо Цяо услышала за дверью его голос: он отдал распоряжение служанкам — ухаживать за ней как следует. А затем шаги его постепенно стихли, растворились в глубине коридора.
Сяо Цяо медленно опустилась обратно на подушки.
Но внутри оставалось странное, глухое ощущение. Что-то было не так.
Он не задал ни одного вопроса. Ни слова о том, как всё произошло. Ни намёка.
Может ли это значить, что он вовсе не знает — что зачинщиком похищения был не Чэнь Жуй, а Лю Янь?
И если он не спросит… сможет ли она просто молчать и сделать вид, будто всё это и вовсе не случалось?
