Вэй Шао вышел из купальни, накинув на себя лёгкий халат из белой ткани. Ворот его был небрежно распахнут, правая сторона свободно спадала до пояса, не перехваченная поясом, — всё в нём было словно растворено в ночной лености, в беспечности.
Несколько служанок, что раньше прислуживали ему в этом крыле, быстро и молча привели всё в порядок, низко поклонились и вышли. Чуньнян ещё раз взглянула на Сяо Цяо и тоже отступила, тихо прикрыв за собой дверь.
В комнате остались лишь они вдвоём.
Все вещи Вэй Шао уже были возвращены на свои места. Среди них — один предмет особенно бросался в глаза: узкий плоский ларец из красного дерева длиной примерно в фут. Он был заперт потайным замком и обычно стоял на самой верхней полке у стены. Сейчас его тоже аккуратно поставили туда, где он и был раньше.
Вэй Шао уже успел лечь на циновку, но вдруг, словно вспомнив что-то, вновь встал, направился к полке, снял ларец и, повернувшись к Сяо Цяо спиной, как будто стал проверять замок.
Потом резко обернулся и спросил:
— Этот ларец… ты его открывала?
Сяо Цяо тут же покачала головой:
— Ни в коем случае. Я не прикасалась ни к одной из ваших личных вещей. Когда велела на время собрать ваши принадлежности, всё было сделано строго по моим указаниям. Ни один замок, ни один ящик не был тронут. Кто бы осмелился?
Вэй Шао захлопнул крышку ларца и поставил его обратно на полку. Обернулся и холодно произнёс:
— Мои вещи… не трогай без разрешения.
Голос был резкий, отстранённый.
Сяо Цяо кивнула:
— Не нужно напоминать. Я и сама знаю. Сегодня допустила небрежность — больше такого не повторится.
Он ничего не ответил. Повернулся, вернулся к постели и лёг, прикрыв глаза, словно собираясь заснуть.
Сяо Цяо всё ещё стояла у края ложа. Он улёгся так просто, так уверенно, будто и впрямь собирался провести ночь здесь — с ней. Это поразило её.
Ещё утром она бы и подумать не смогла, что он вдруг решит ночевать с ней в одной комнате. Это было настолько не в духе Вэй Шао, что вызывало смятение. Нет, она не обольщалась: никакого «приступа доброты» тут быть не могло. И уж точно не внезапная тяга к ней.
Наверняка связано с его матерью, — подумала Сяо Цяо. — С тем, что произошло вечером…
Но причинность можно разобрать потом. А вот что делать сейчас?
Она не знала, куда лечь. Неужели… рядом?
Она была уверена: ему это вряд ли приятно. И если честно, ей самой — тоже. Делить с ним одну постель, даже если ничего не произойдёт… всё равно как-то не по себе.
И тут раздался его голос — сухой, без интонации:
— Ты собираешься стоять всю ночь?
Сяо Цяо вздрогнула. Взглянула на него. Он не открывал глаз.
Но всё было ясно.
Она взобралась на постель. Очень осторожно. Легла на край, как можно тише, стараясь не коснуться его даже краешком рукава.
Он больше не проронил ни слова. Глаза оставались закрытыми, дыхание ровное — казалось, он уснул.
Спустя какое-то время тело Сяо Цяо, до этого напряжённое, понемногу стало расслабляться.
И вдруг — как вспышка — Вэй Шао распахнул глаза. В одно мгновение он перекатился с ложа, схватил с подставки свой меч и, не колеблясь, направился к двери.
Сяо Цяо замерла, не успев даже сообразить, что происходит. Опершись на локоть, она приподнялась, пытаясь понять: куда он пошёл? что случилось?
Но уже в следующую секунду он рывком распахнул дверь — меч был вынут из ножен, острое, сверкающее лезвие метнулось вперёд, прямо в лицо человека, что стоял за дверью, припав к косяку и подслушивая.
Это была тётушка Ван — та самая служанка, что отвечала в западном крыле за банные дела и вела надзор над младшими.
Её ухо всё ещё прижималось к деревянной створке. Она слышала с трудом, поэтому приникла к двери всем телом, пытаясь разобрать хоть что-то. Но что-то вдруг насторожило её — слишком стало тихо.
Она уже хотела было отпрянуть…
Но было поздно.
Дверь распахнулась с силой, и перед глазами сверкнуло лезвие. Меч был так близко, что острие почти касалось её носа. В проёме стоял Вэй Шао — полуобнажённый, с холодным лицом, а глаза… глаза смотрели на неё, как на ничтожную грязь.
Служанку проняла дрожь. Ноги подкосились. Она рухнула на колени и забилась в поклонах:
— Господин! Пощадите! Господин, не убивайте! Я… я больше не осмелюсь!
— Господин! Пощадите! Пощадите! — всхлипывала тётушка Ван, — мне некуда было деваться… Это по приказу госпожи… я не посмела ослушаться…
Вэй Шао сузил глаза. Сделал шаг в сторону и тихо, ледяным голосом бросил:
— Открой пошире свои собачьи глаза. Посмотри как следует.
Старуха заломила руки, всё ещё тёрлась лбом о порог, не смея поднять голову.
— Я сказал — смотри!
Тётушка Ван вздрогнула и медленно, дрожащими руками, приподнялась, всё же краем глаза заглянув внутрь комнаты.
В полумраке, под мягким светом лампад, за резной ширмой и несколькими слоями полупрозрачного занавеса угадывался силуэт. Кто-то — женщина — сидел на кровати, полуобнажённая, с распущенными волосами, плавно стекавшими по спине. Очертания были томными, поза — расслабленной и предельно двусмысленной. Это была Сяо Цяо.
Картина была более чем красноречива.
Тётушка Ван тут же зажмурилась.
— Досмотрела? — рядом раздался зловещий голос Вэй Шао.
— Да… досмотрела… — заикнулась она, бледнея.
Внезапно сверкнуло лезвие.
С грохотом одна из боковых балок дверного проёма разлетелась на щепки. Старая служанка взвизгнула так, что эхо отдалось в обе стороны коридора. Она, решив, что сейчас погибнет, плюхнулась на пол.
Но меч прошёл мимо.
Она ещё долго дрожала, прежде чем, сообразив, что цела, медленно приоткрыла глаза.
— Вон, — бросил Вэй Шао, убирая меч в ножны.
Она, не оглядываясь, поползла, а потом в панике кинулась прочь, спотыкаясь о собственные ноги.
Вэй Шао резко захлопнул дверь — с глухим стуком она дрогнула в косяке — и медленно вернулся внутрь.
Сяо Цяо затаила дыхание и следила за каждым его движением.
Он вошёл — молча, с лицом, затянутым тяжёлой тенью. Подошёл к ложу, бросил меч на подставку, откинул полог и снова лёг.
Лицо его поначалу оставалось жёстким, напряжённым, но вскоре, с каждым вздохом, словно таяло. Злость — как отступающий прилив — медленно ускользала, оставляя после себя только усталость.
