В доме Вэй под землёй был устроен ледник — специально для хранения льда, чтобы летом спасаться от жары.
Зима миновала лишь недавно, и хранилище было ещё полным — лёд в нём лежал плотными слоями, нетронутый.
Слуга, получив приказ, сразу отправился к распорядительнице хозяйства тётушке Чжан. Услышав, что лёд срочно нужен в западное крыло, причём как можно больше, она хоть и не поняла причины, но не замешкалась: взяла ключ, открыла двери и спустилась в погреб. Достав из-под соломы две большие кадки, велела слугам отнести их к западному флигелю и сама сопроводила груз.
Сяо Цяо указала, чтобы кадки поставили у входа в купальню
Слуги разошлись. Она осталась.
Когда повернулась, чтобы закрыть дверь, услышала за спиной шаги. Поняла, что это Вэй Шао вышел за льдом. И, вспомнив, что он всё ещё совершенно обнажён, невольно замерла — не посмела обернуться.
Спустя некоторое время из ванной донёсся звук — плеск, глухой удар — как если бы тяжёлые глыбы опустились в воду. Один, второй.
Потом всё стихло.
Пока приносили лёд, Сяо Цяо сама терялась в догадках — зачем ему столько, зачем срочно, и почему он был в таком состоянии…
Сначала Сяо Цяо подумала, что он, возможно, просто решил закаляться — вымочить себя в холодной воде, укрепляя тело. Но тут же сама себе и возразила: нет, это как-то нелепо. Ещё бы — только что вернулся от матери, поужинал… и вдруг — ледяная ванна? Что-то не сходится.
Размышляя над этим, она вдруг вспомнила — когда он вбежал в комнату, пусть и мимолётно, в спешке, но она всё же заметила: под его поясом было что-то… неестественное. Что-то, что бросалось в глаза. Тогда, в суматохе, когда он резко оттолкнул её, она не придала этому значения.
Но теперь, когда связала воедино его пылающее лицо, хриплый голос, бешеную потребность в холоде — всё стало слишком явным.
И вот, осознание пришло — резко, как хлопок по щеке.
Щёки Сяо Цяо вспыхнули жаром. Она вся съёжилась от неловкости.
Так вот что это было…
Но тут же возник новый вопрос: Почему? С чего вдруг такое с ним случилось?
Не нужно было быть лекарем или знатоком, чтобы понять: это ненормально. Это было вызвано чем-то внешним. Чем-то… преднамеренным?
Зачем? Кто?..
Она уже собиралась выйти — уйти из комнаты, дать ему возможность прийти в себя. Это было бы лучше для всех: и безопаснее, и деликатнее. Она была уверена — он бы сам не хотел, чтобы его кто-то видел в таком состоянии.
Но шли минуты. А внутри — всё та же тишина.
После первых всплесков воды — ни звука. Ни плеска, ни вздоха, ни шороха.
Сяо Цяо замерла. Сердце ёкнуло.
Неужели… что-то случилось?
Она затаила дыхание, подалась вперёд, прислушалась — но и впрямь: ни малейшего звука.
Сяо Цяо всё же подошла ближе. Осторожно, не желая тревожить, сквозь занавес спросила:
— Вы… вы в порядке?
Ответа не было.
Она нахмурилась. Нервы натянулись. Промедлила ещё немного, затем, преодолев смущение, откинула полог и заглянула внутрь.
Он был полностью погружён в воду — только голова и часть шеи над поверхностью. Толстый слой дроблёного льда плавал по воде, уже начав подтаивать. Его лицо было напряжённым, сжато-сдержанным: брови хмурились, губы побелели, веки сомкнуты, голова слегка запрокинута назад.
Он жив…
Сяо Цяо, увидев это, выдохнула с облегчением. Она тут же отвела взгляд, не смея дольше разглядывать — лишь опустила глаза в пол, туда, где на полу лежала кучей его сброшенная одежда.
Стараясь говорить ровным голосом, она проговорила:
— Тогда… я всё же пойду. Буду ждать у двери. Если что — позовите. Я сразу приду.
Не дожидаясь ответа, она быстро отвернулась и поспешила прочь. Сделала два шага — и вдруг сзади, хрипло и еле слышно, донёсся его голос:
— Пить хочу… принеси воды…
Голос был надломленным. Сухим. Почти неузнаваемым. Словно прорывался сквозь глухую стену боли и бессилия.
Сяо Цяо на мгновение замерла — затем поспешно кивнула, выдохнув:
— Да, хорошо…
Она тут же пошла, принесла воду и, вернувшись, негромко сказала:
— Вода…
Он не сразу отреагировал.
Только лёгкое дрожание его ресниц — тонких, будто крылышки мотылька, — выдало, что он слышит её. И в этом дрожании, в этой почти мучительной уязвимости, вдруг отразилось нечто… странно прекрасное.
Он медленно приоткрыл веки, посмотрел на неё.
Потом выпрямился чуть выше — поднял руку из воды и взял чашу.
Его пальцы случайно коснулись её.
Касание было мимолётным, но Сяо Цяо в тот же миг ощутила, как жар, исходивший от его кожи, прожёг ей ладонь — таков был этот неестественный, пугающий жар. И подумала: даже лёд, похоже, не в силах его охладить.
Он запрокинул голову и стал пить. Она слышала, как вода гулко проходит по его горлу — глоток, ещё глоток… Кадык резко двигался вверх-вниз. Лёд в воде лёгким стуком задел его грудь, отразился и медленно поплыл, вращаясь без цели.
Он осушил чашу в несколько глотков.
Сяо Цяо молча взяла опустевшую посуду, колебалась — и, после паузы, всё же осторожно произнесла:
— Если вам и правда так плохо… может, мне… пойти в северное крыло? Сказать бабушке…
— Ни в коем случае!
Он перебил её на полуслове. Резко. Как отрезал.
Сяо Цяо замерла на месте, затем кивнула:
— Поняла. Нужна ещё помощь? Если нет… я тогда выйду.
Вэй Шао посмотрел на неё. Его взгляд задержался на её лице, скользнул по фигуре, остановился. Кадык на горле дрогнул — он сглотнул.
— Ещё воды… побольше…
Голос его был сдавленным, хриплым, едва слышным — будто шелест листа. Словно он говорил сквозь сухую жажду, пересиливая то, что внутри сжигало его.
Он закрыл глаза и откинул голову назад, облокотившись на край деревянной купели.
Сяо Цяо поспешно ответила:
— Сейчас, подожди чуть…
И в глубине души тут же упрекнула себя — почему не додумалась принести целый чайник? Как можно было быть такой рассеянной?
Она уже повернулась, почти достигла занавеси, протянула руку, чтобы откинуть её, и вдруг…
За спиной раздался всплеск — резкий, звучный: шлёп! — будто целая волна воды хлынула на пол. Слышался звонкий стук упавшего льда.
Она обернулась.
Вэй Шао — весь мокрый, как был, — выпрямился в воде и шагнул наружу. Босиком, без стеснения, будто в нём уже не осталось сил что-либо сдерживать. Шёл к ней широким шагом, и с его плеч, со спины тонкими струйками стекала вода, следуя по рельефу мышц, ложась на пол тёмными, блестящими следами.
Сяо Цяо застыла, рука с приподнятым пологом замерла в воздухе.
Сяо Цяо не успела даже обернуться — в следующий миг её спину обдало жаром. Она почувствовала, как к ней вплотную прижалось горячее, твёрдое мужское тело.
Вэй Шао обхватил её сзади, его руки прошли под её плечами и сомкнулись у неё на груди, заключив в кольцо его сильных, влажных рук. Он притянул её к себе, плотно, без остатка, будто и капли воздуха не должно было остаться между их телами.
Она была в лёгком весеннем халате из тончайшего шёлка. Когда её тело прильнуло к его груди, он тут же ощутил прохладную, почти ледяную гладкость её кожи — такой контраст с тем жаром, который изнывал в нём уже целую вечность. Она казалась ему невообразимо мягкой, почти тающей, словно стоит лишь прижать её чуть крепче — и она растворится, вольётся в него всюду, затопит огонь холодным шёлком и свежестью.
Он наконец почувствовал облегчение.
Всё то, что не отпускало его тело, то, что казалось застывшим, чужим, мёртвым от напряжения и желания, вдруг ожило. Кровь, будто прорвав плотину, ринулась обратно в жилы, и жизнь вновь вернулась в затекшие участки.
Из его горла вырвался тяжёлый, сдерживаемый стон.
Он склонился, не удержавшись, и губами накрыл её прохладную, нежную мочку уха. Обжигающий язык коснулся её кожи, заскользил, обвивая, прикусывая, и горячее дыхание расплескалось у неё за ухом, заставляя тело замирать и дрожать.
