Цяо Юэ был потрясён. Не теряя времени, он созвал совет, чтобы обсудить меры. Но мнения разделились, и в этом хаосе он и сам чувствовал растерянность.
Тогда вперёд выступил Чжан Пу:
— Господин, не пугайтесь. У меня есть способ снять эту угрозу.
— Говори! — поспешно сказал Цяо Юэ.
— Сюэй Тай известен как злобный тигр, его армия сильна, напор неумолим — Янчжоу не выдержит прямого столкновения. Но у нас есть другое средство. Надо немедленно послать весть к хоу Вэю. Между домами Вэй и Цзяо — узы брака. Если он не поможет, то нарушит союз, потеряет лицо, и весь мир его осудит.
Цзяо Юэ, услышав совет, будто пробудился от оцепенения, тут же велел старшему писцу составить срочное письмо. Его опечатали сургучом и немедленно отправили верховым гонцом — с приказом нестись без остановки, день и ночь, пока весть не дойдёт до Вэй Шао.
Почему Сюэй Тай внезапно повёл войска на Янчжоу, и сам Цяо Пин никак не мог понять. И ему вовсе не хотелось в который раз просить у Вэй Шао помощи.
В прошлый раз, когда на Янчжоу напал Чжоу Цюнь из Чжэньчэна, у них не было другого выхода, кроме как отдать любимую дочь в дом Вэй — и всё ради союза. А теперь, снова беда, снова враг, и снова — идти с протянутой рукой к Вэй Шао.
Если бы тот действительно заботился о его дочери, тогда ещё можно было бы терпеть: мол, стыд падёт на главу семьи, но честь дочери будет сохранена. Но если он к ней равнодушен — такие просьбы лишь опустят её ещё ниже, сделают в его глазах не более чем бременем, обузой, послом бедствия.
Но брат — нерешителен, а сам он один ничего не решит. Перед лицом стотысячного войска выбора не было. Он только мрачно вернулся к себе… и обнаружил, что его сын, Цяо Цы, исчез.
Только теперь он узнал: сын не мог спокойно смотреть, как сестра в далёком доме Вэй остаётся без поддержки — и тайком отправился с гонцом, мчась во весь опор в сторону Ючжоу. В панике Цяо Пин велел выслать погоню, но Цяо Цы уже пересёк городские ворота. Коня было не догнать.
…
В тот самый день, в отдалённом северном краю, Вэй Шао, завершив объезд пограничных застав, наконец вернулся из Маи в Юйян.
Он отсутствовал уже полмесяца. Теперь, под стук копыт, проезжая сквозь северные ворота, он въезжал в знакомую крепость — в этот город, где его ждали.
Настроение у Вэй Шао было на редкость хорошее. Въехав в город, он распустил своих спутников и не поехал в канцелярию — вместо этого сразу направился домой.
Он прошёл в западный флигель, но, войдя, не увидел ни Сяо Цяо, ни даже Чуньнян. Спросив у служанки, узнал, что госпожа сегодня по приглашению отправилась в восточную часть города — в храм Сиван Цзинь-му, чтобы написать надпись к новой настенной росписи.
В последнее время и буддизм, и даосизм процветали. Наряду с Буддой, в народе почитали и бессмертных — особенно Цзинь-му, старшую среди всех женских небожительниц, покровительницу дождей и урожая. Жители Юйяна жили в достатке, богатых домов становилось всё больше — и вот вскладчину решили построить новый храм. Госпожа Сюй, хотя сама почитала Будду, узнав о стройке, тоже пожертвовала немалую сумму.
Недавно храм был завершён. Вышел великолепным, словно сошедшим со свитка. Перед главным залом возвели большую фресковую стену — на ней изображалась сама Владычица. Автором росписи, являлся знаменитый художник Гао Хэн, «Корона Бохая», как его прозвали, — тот самый, что писал поздравительный свиток к дню рождения госпожи Сюй.
Гао Хэн охотно принял приглашение расписать стену — втайне надеялся оставить свой след в Юйяне. Когда работа близилась к завершению, он подумал: если бы к его изображению Цзинь-му добавить достойную надпись, это стало бы венцом всей работы. И тут он вспомнил о жене Вэй Шао — её почерк был красив до изящества. Такие строки — как раз то, что нужно, чтобы фреска заиграла в полную силу.
Будучи человеком вдохновлённым, он сразу пришёл с визитом. Госпожа Сюй, узнав, чего он хочет, тут же согласилась. А раз госпожа Сюй дала согласие, Сяо Цяо отказать не могла — вот и провела последние два дня в храме. Сегодня она вновь отправилась туда — и до сих пор ещё не вернулась.
Вэй Шао ощутил лёгкое разочарование. После долгой разлуки он всё же ожидал увидеть Сяо Цяо дома. И хотя чувства в груди сдвинулись, на лице не дрогнул ни один мускул — как всегда, он оставался безупречно спокойным.
Он отсутствовал полмесяца, день за днём мчался сквозь пыль и холод, проверяя заставы. Вернувшись, первым делом умылся, переоделся, привёл себя в порядок. А затем, соблюдая должное, отправился в северный флигель — нанести поклон бабушке, госпоже Сюй.
Госпожа обрадовалась его возвращению и велела сесть рядом, чтобы немного поговорить.
Он молча сел и терпеливо выслушивал её, не говоря многого в ответ. Лишь время от времени вежливо поддакивал, подставляя реплики, как положено послушному внуку.
В разговоре госпожа Сюй вскользь упомянула госпожу Чжу:
— Вот только на днях я разрешила ей вернуться из родового храма, — произнесла она. — Всё-таки она твоя мать, хозяйка дома Вэй. Не по мне было так поступать, и если бы не ради твоего имени, я бы, пожалуй, удержалась. Но уж слишком далеко она зашла на этот раз. Пусть это станет ей уроком — и больше таких безумств не повторяет.
Хотя дело уже было, по сути, завершено, Вэй Шао услышал: в голосе бабки всё ещё слышалась глухая досада.
Вэй Шао вновь почтительно кивнул, поддакивая бабке.
Госпожа Сюй бросила на него проницательный взгляд, чуть прищурилась, а потом медленно, с лёгкой улыбкой, проговорила:
— Ты, должно быть, уже знаешь — твою жену я позавчера «одолжила». Уже вечер, а если она всё ещё не вернулась, можешь и поехать за ней. Не стоит тратить вечер, сидя тут, болтая с такой старухой, как я.
Вэй Шао держался сдержанно, почтительно:
— Внук посмотрит по обстоятельствам. Если ничего не помешает — исполню приказание бабушки.
Госпожа Сюй кивнула и мягко подтолкнула его:
— Ступай.
Он поклонился, как положено, и вышел.
Пройдя из северного флигеля, Вэй Шао ускорил шаг. Дойдя до развилки, что вела к восточному флигелю, он вдруг остановился и обернулся. Несколько мгновений смотрел в ту сторону.
Поколебался.
Но всё же повернулся и пошёл дальше, к воротам. Уже у выхода велел подавать коня.
Он поедет в восточную часть города.
Ооо, мальчик поплыл…