Сяо Цяо лежала с закрытыми глазами, чувствуя, как он нависает над ней — горячее, обжигающее тело, будто раскалённая волна перед тем, как накрыть с головой. В нём — напряжение, сила, нетерпение, сдержанная жажда обладания, от которой по коже пробегал ток. Это не была грубость, но что-то дикое в его движениях отзывалось в ней острым ощущением — порывисто, неумолимо, как будто он боялся опоздать.
Было не совсем легко. В его напоре не хватало осторожности. Но вместе с этим Сяо Цяо чувствовала: он другой. Не такой, как прежде. В этой близости не было только желания — было что-то неуловимо личное. Он не просто жаждал её тела. Он, возможно, впервые по-настоящему искал её саму.
Она вдохнула, стараясь расслабиться, раскрыться под ним, забыться в его жаре.
Тело её, всё ещё не до конца готовое, невольно напряглось. Она стиснула веки, но в этот момент он склонился к ней, дыхание его дрожало у самого уха. Голос сорвался с хрипом, еле сдержанный, как у человека на грани:
— Я… не выдержу больше… Если будет больно — скажи… только… пожалуйста, не бей меня по лицу…
В его голосе была детская, беззащитная шутка — странная, трогательная, отчаянная.
Не дождавшись ответа, он двинулся — резко, глубоко. И всё случилось почти мгновенно. Сяо Цяо не успела подготовиться — её тело откликнулось только спустя несколько ударов сердца. Боль была настоящей, тугой, будто что-то рвалось внутри. Она вздрогнула, вцепилась в подушку, зажмурилась, и позволила ему остаться в ней.
К счастью, он был слишком возбужден. Всё закончилось быстро — слишком быстро. Пару рывков, сдавленный вздох у неё в шее, и он замер, тяжело дыша, дрожа всем телом, как будто на краю последнего дыхания.
Сяо Цяо лежала, вся покрытая испариной. Пот холодной каплей сбежал по виску. Всё было так кратко, но так сильно, что она словно выпала из реальности. В ногах пульсировало, тянуло, в голове звенело — будто она не лежит, а плывёт, между сном и странным, туманным пробуждением.
Лишь спустя какое-то время она почувствовала, как дышит, как сердце снова возвращается в ритм. Повернув голову, она увидела Вэй Шао — он сидел рядом, опершись о колени, опустив голову. Лицо его было замкнуто, хмуро, словно он сам не до конца понимал, что произошло. В его молчании было что-то растерянное… и почти жалкое.
Сяо Цяо смотрела на него — и не знала, что сказать.
Сяо Цяо всё ещё не пришла в себя. В теле пульсировала боль — мягкая, жгучая, как догорающий след на коже. Но в её натуре была упрямая жилка, эта странная склонность к дерзкой лёгкости, даже когда слёзы ещё не высохли.
Она бросила взгляд на Вэй Шао — и, увидев, как он мрачно смотрит в сторону, с лицом человека, поражённого собственным бессилием, вдруг не сдержалась. Уголок губ дрогнул. Она хихикнула. Тихо. Почти непроизвольно. Но… это оказалось роковой ошибкой.
Он вскинул глаза. В них вспыхнуло что-то опасное — смесь обиды, гордости и унижения. В следующее мгновение он молча схватил её за бёдра, рывком притянул ближе, перевернул и навалился сверху, как буря, не оставляя выбора.
Сяо Цяо сердце ухнуло. Всё её существо напряглось в тревожном предчувствии. Он склонился, снова ища её губы, но она в испуге замотала головой и прошептала, едва слышно:
— Больно…
Но нежности в нём уже не осталось. Вместо поцелуя — грубое, настойчивое прикосновение. Его рот с силой сомкнулся на её губах — резкий, почти мстительный жест. Она едва не вскрикнула от боли, в глазах защипало от слёз. Его прикосновения стали резкими, руки — цепкими и властными. Казалось, он пытался не просто овладеть ею, а заглушить в себе что-то — стыд? уязвимость? её насмешку?
Сяо Цяо пронзило раскаяние. Она сжала ноги, всем телом старалась отстраниться, её руки срывались на его плечах, цеплялись за простыни, дрожали. Из горла вырывались глухие, сдержанные всхлипы — между страхом и желанием, между смущением и податливостью.
А он, опьянённый этой смесью эмоций, словно не видел её — только ощущал. Не слышал слов, но чувствовал жар её кожи. Он жаждал — жаждал доказать себе и ей, что всё ещё владеет моментом. Что она его. Сейчас. Полностью.
Они вновь слились в беспорядке тел, дыханий, пульсаций. Простыни сбивались, лязг металла снаряжения задел краем кровати, воздух стал густым. Поцелуи жгли, как искры, тело отзывалось болью, возбуждением и страхом — всё переплелось. И в этой безумной горячке Сяо Цяо сама уже не понимала — борется ли она всерьёз… или просто утонула в том, что слишком сильно, чтобы сопротивляться.
И вдруг — голос за дверью, чужой, настойчивый, как удар по запястью:
— Господин, вы здесь? Госпожа ждала вас всю ночь… Только что у неё прихватило сердце. Велела узнать, не вернулись ли вы.
Вэй Шао замер.
Сяо Цяо ощутила, как он задержал дыхание. Она сама будто нырнула в холодную воду — сердце бухнуло в груди, но вместе с тем накатила волна облегчения. Он остановился. Слава Небу.
Но тут же — колючая мысль: ведь он говорил, что уже был у бабушки и матери. Иначе зачем бы она спрашивала? Значит… солгал.
Она напряглась, чтобы что-то сказать, но вовремя остановилась. После того, как он только что обошёлся с ней, она уже не осмеливалась ни укорять, ни спорить.
Она лежала под ним тихо, не двигаясь, под покровом влажного, спутанного одеяла, ощущая на себе жар его тела и собственную медленно отступающую боль. А он всё ещё был слишком близко — тёплое дыхание касалось её плеча, ладонь всё ещё держала её за бедро.
Через мгновение он выпрямился, медленно отстранился, тяжело вздохнул и стал одеваться.
Сяо Цяо прижала край одеяла к груди, провела взглядом по его спине — знакомой, крепкой, упрямой — и тихо, почти с мольбой прошептала:
— Раз матушка плохо себя чувствует… можно… я пойду с тобой?
Вэй Шао ничего не ответил. Молча оделся, лишь потом, застёгивая пояс, небрежно бросил:
— Спи. Не нужно тебе идти.
Сяо Цяо тихо произнесла:
— Хорошо…
Она осталась лежать, не сводя с него взгляда, подумав, что он сейчас уйдёт. Но он вдруг замер, обернулся, посмотрел на неё — и неожиданно вернулся. Сел на край ложа и, не говоря ни слова, склонился ближе.
Сяо Цяо всполошилась: только теперь, оглядываясь, она поняла, что в очередной раз могла невольно задеть его. Что он сейчас сделает? Она быстро подтянула край одеяла выше, до самого подбородка, широко раскрытые глаза насторожённо смотрели на него.
— Твое девичье имя Маньмань? — вдруг тихо спросил он, опустившись почти вплотную к её лицу.
Сяо Цяо замерла на секунду, потом кивнула.
— Почему раньше не сказала?
— Ты… не спрашивал…
Он молчал с полсекунды, глядя на неё, потом вдруг усмехнулся. Его рука скользнула под одеяло и без предупреждения с лёгкой, игривой дерзостью сжала её грудь.
— Спи, Маньмань.
С этими словами он выпрямился, встал и, не оборачиваясь, вышел, оставив после себя лишь аромат тёплого воздуха, тишину и быстро нарастающее биение её сердца.
На этот раз он действительно ушёл.
Сяо Цяо медленно выдохнула, лежала молча, глядя в потолок, всё ещё не до конца веря, что он не вернётся. Мысли метались. И в этот момент в комнату бесшумно вошла Чуньнян. Подошла к ложу, осторожно поправила одеяло, бормоча себе под нос, возмущённо, но тихо:
— Никогда такого не видела… Как можно в такой момент звать господина? Где это видано — отрывать мужчину от жены ночью перед походом…
Она вдруг осеклась.
Выражение её лица изменилось, застыло в изумлении.
Сяо Цяо, заметив это, проследила её взгляд — и тут же покраснела. На светлом шёлке одеяла осталось несколько алых пятен.
Следы её крови.
Щёки мгновенно вспыхнули жаром. Она отвернулась, а когда увидела, что Чуньнян, придя в себя, в изумлении смотрит прямо на неё, тут же натянула одеяло до самого лба и с головой укрылась под ним.
Он конечно груб и поспешен, но это от отсутствия опыта. Она если бы чуть перехватила инициативу, то вполне могла себя обезопасить и в принципе помочь…