Сяо Цяо едва сдержала рефлекс — хотелось съёжиться, отпрянуть, спрятать лицо. Она быстро отвернулась, уводя взгляд в сторону, будто спасаясь бегством.
Но Вэй Шао не дал ей сбежать. Его другая рука мягко, но властно поднялась, и большим пальцем он повернул её лицо обратно — прямо к себе, заставив смотреть в глаза.
В его взгляде скользнула тень досады.
— Подумала? — спросил он глухо.
Сяо Цяо лишь мысленно закатила глаза и, не глядя на него, промямлила что-то невнятное.
Он усмехнулся — и сразу отпустил её. Сам опустил голову, и за пару движений скинул с себя военное облачение, бросив тяжёлую одежду прямо на пол.
Лето вступило в силу, и доспехи, плотные, душные, словно удерживали в себе жар сражений. Как только он снял их, от его тела потянуло резким, затхлым запахом — как от застоявшейся еды. Под военной бронёй на нём осталась лишь нижняя рубаха: и спереди, и на спине ткань прилипла к телу, насквозь пропитанная потом.
Сяо Цяо даже бровью не повела — не смела выдать брезгливость. Лишь затаила дыхание и тихо отвернулась.
— Вода уже готова… — прошептала она, — …супруг может…
…Но не успела она договорить, как Вэй Шао шагнул вперёд и резко притянул её к себе. Его сильные руки — огрубевшие, как у воина, — сомкнулись у неё за спиной, сжали, прижали к его груди. И прежде чем Сяо Цяо успела опомниться, его губы властно накрыли её рот.
Вкус был терпким, солёным, с примесью чего-то неуловимо дикого. Пот, пыль дороги и ещё что-то — его собственный, невыразимый запах, как след сражений, сгустившийся жар.
Она дернулась. Один раз. Потом другой. Но быстро сдалась. Смежила веки, отдала себя его прикосновениям, позволила этим поцелуям — резким, жадным — захватить её целиком.
Он целовал её не как мужчина, скучающий по ласке, а как хищник, обретший долгожданную добычу.
И вдруг он оторвался. Дыхание его было тяжёлым, жарким. Он подхватил её за талию, будто она ничего не весила, и в следующее мгновение усадил на низкий резной столик позади.
— Муж… — выдохнула она в испуге.
Но и слова не успела договорить — он уже навалился, прижал её к прохладной поверхности стола, лишив возможности встать. Молчал, ни слова не говоря — только смотрел, как дышит она, как волнуется её грудь под одеждой.
Мебель в доме была нарочито низкой, как и подобает — стол оказался едва ли выше скамеечки. Сяо Цяо, оказавшись на нём, едва касалась ногами пола. В этом положении она казалась особенно хрупкой, особенно уязвимой.
Вэй Шао не торопился. Он опустился на одно колено, оказался перед ней, склонился — и вновь принялся за её шею. Целовал, кусал, будто не мог насытиться её кожей.
Он стянул её ворот, и с одного плеча плавно сползла одежда, обнажив тонкий изгиб ключицы… и чуть ниже — округлую, трепещущую от дыхания грудь.
Он больше не смотрел ей в лицо. Всё внимание сосредоточилось на той нежной коже — на месте, которое его щека с жёсткой щетиной терла, дразнила, будила её тело.
Сяо Цяо тихо застонала — не то от щекотки, не то от едва сдерживаемого смущения. А может, и от чего-то другого — глубже, жарче, древнее слов.
Был разгар дня. Он только вернулся, и, вероятно, снаружи его ждали — слуги, воины, а возможно, и госпожа Сюй.
А она… она лежала здесь, под этим мужчиной, который, казалось, полностью отрешился от всего, от внешнего мира, от приличий, от самого себя. Запах пота, пыль, несвежая, скисшая влага на его теле… всё это смешивалось с его неистовством, не давая ей даже вдохнуть по-настоящему.
Сяо Цяо почувствовала — нет, не возбуждение, а какое-то странное раздражение, почти отвращение. Его жар, грубая настойчивость — это было не нежно, не эротично, а похоже на приступ — порыв, который ей приходилось выносить.
Он целовал её без остановки, как будто хотел оставить следы на коже. Не спрашивал, не смотрел в глаза. Только губы, язык, зубы — и её грудь под его лицом, под его щетиной, жгла, как будто обожжённая. Он цапнул её так резко, что она вскрикнула от боли:
— А-а!.. — вырвалось у неё, и это был не стон, а жалоба.
Её терпение лопнуло.
Сяо Цяо резко вскинула руку и оттолкнула его голову прочь от груди. Он пошатнулся, но уже в следующее мгновение его ладонь скользнула под её юбку — грубо, быстро, будто и не было отказа.
— Не надо… — выдохнула она, пытаясь подняться.
Но его другая рука прижала её за плечо — и снова уложила.
— Муж… прошу тебя! — голос её дрогнул, но он не слушал.
Сяо Цяо снова попыталась сесть — и снова оказалась прижатой к столу, без возможности пошевелиться.
Теперь она была словно рыба, прибитая к разделочной доске: взъерошенные волосы, рассыпались по плечам, щеки горели, дыхание стало частым и судорожным.
— Кто-нибудь может войти… — прошептала она, и в голосе её смешались стыд, тревога и остатки хрупкого самообладания.
Он смотрел на неё, не мигая. В его взгляде уже не было ни игривости, ни сдержанности — только жар и желание, затмевающее всё. Дыхание сбилось, стало тяжёлым, хриплым. И вдруг он схватил её — словно ничего не весила — и, не говоря ни слова, понёс к постели.
Сяо Цяо только успела вскрикнуть, а в следующее мгновение уже оказалась на мягких подушках. Он тут же наклонился над ней, руки заскользили к поясу, и она увидела, как он начинает развязывать свой ремень.
— Хочешь — хоть сейчас, — было написано у него на лице.
— Подожди, ты… сначала хоть помойся! — взмолилась она, лицо её исказила скорбная гримаса.
Наконец он поднял голову и впервые как будто задумался. Поднял руку, понюхал подмышку — и, видимо, сам понял, что запах от тела не самый соблазнительный. Не проронив ни слова, развернулся и ушёл быстрым шагом в купальню.
Из-за двери донеслись плеск и журчание — он явно не терял времени. Сяо Цяо не успела даже отдышаться как следует, как тот уже вернулся — обнажённый, весь ещё капающий, с мокрыми каплями, медленно стекающими по загорелым плечам, по рельефу груди и живота. Его кожа блестела от воды, а в глазах всё ещё горел огонь.
И тут, как назло, раздался голос от входа:
— Господин, вас ищут. Кто-то из передней комнаты.
— Пусть подождут! — отрезал он, даже не обернувшись.
Ого, страстный парень, если бы она была поопытнее, на пару дней закрылись бы в спальне, после прибытия