Госпожа Дин вновь повезла сестёр Цяо в храм Чаншэн — возжечь благовония и вознести молитвы. Не предчувствуя беды, она, как и в прежние разы, отдохнула после церемонии в задней комнате храма. Но когда проснулась, обнаружила, что Да Цяо исчезла. В панике обратилась к Сяо Цяо с расспросами.
Сяо Цяо с невозмутимым видом объяснила, что они были вместе, но после трапезы почувствовала тяжесть в животе и решила пройтись по заднему двору, чтобы размяться. Пригласила Да Цяо пойти с ней, но та отказалась, сославшись на усталость. Сяо Цяо взяла с собой служанку, а когда вернулась — сестры уже не было. Она подумала, что Да Цяо осталась с госпожой Дин.
Эти слова лишь усилили тревогу. Госпожа Дин встревожилась не на шутку. Велела всем слугам и даже монахам храма обыскать каждый уголок. Всё было напрасно. В ужасе она решила, что на Да Цяо напали прямо в храме, схватили и унесли. От слёз она лишилась сил, ноги её подгибались, голос дрожал. Сказала, что нужно немедленно возвращаться в город и сообщить мужу — пусть отправит людей ловить злодея.
Именно в этот миг управитель, сопровождавший семью в храм, доложил: пропала не только Да Цяо — исчез и конюх Би Чжи.
Госпожа Дин совершенно потерялась. Сначала она даже не сопоставила эти два исчезновения. Возвращаясь в повозке, лишь без конца закрывала лицо платком и рыдала.
Сяо Цяо сидела рядом. Видя, как тётка терзается, ей стало не по себе. Но ещё больше она боялась, что если дядя всерьёз начнёт прочёсывать округу в поисках, беглецы могут не успеть скрыться. И потому, когда повозка миновала половину пути, она со слезами, как бы терзаясь угрызениями, вдруг прошептала:
— Это всё моя вина. Если бы я не увлеклась, не оставила сестру одну — ничего бы не случилось…
Сяо Цяо рано лишилась матери. Госпожа Дин, женщина добросердечная и мягкого нрава, всегда жалела сироту и относилась к ней, как к родной. Видя её слёзы, она с усилием подавила собственную печаль и, взяв её за руку, стала утешать:
— Глупенькая… не вини себя. Это не твоя вина, дитя…
Но Сяо Цяо будто раздумывала над чем-то. Через мгновение тихо сказала:
— Тётушка… я тут подумала. Разве может быть случайностью, что именно Сестра и этот конюх исчезли одновременно?.. Мне кажется… она не была похищена.
Госпожа Дин застыла, удивлённо глядя на неё.
Сяо Цяо осторожно наклонилась к уху госпожи Дин и шёпотом произнесла всего одну фразу.
Та побледнела. Вскрикнула:
— Ты хочешь сказать, что они… сбежали… из-за тайной связи?..
Она резко осеклась, прижала ко рту платок — будто сама испугалась сказанного.
Сяо Цяо кивнула.
— Я всё думаю… другого объяснения просто нет. Подумайте, тётушка, разве мог кто-то посметь пробраться в храм Чаншэн — чистое место, обитель Будды — и похитить дочь правителя? Да ещё без шума, без следов? И тут же пропадает тот самый конюх… Да Цяо и он — разве не ясно, что они ушли вместе? И, вспомнив это, я вдруг припомнила кое-что…
На лице Сяо Цяо появилось выражение колебания, как будто она не была уверена, стоит ли говорить дальше.
— Что? — Госпожа Дин с тревогой подалась вперёд. — Говори! Быстро!
— На днях, когда мы с сестрой выезжали из города, — неохотно начала Сяо Цяо, — её сопровождал тот же конюх. Я случайно заметила, как они, укрывшись от глаз, что-то шептали друг другу. А когда подошла — они сразу отпрянули. Сестра будто испугалась… Тогда я не придала этому значения… А теперь, когда думаю…
Она замолчала, будто с трудом могла продолжать.
То, что она рассказала, конечно же, было выдумкой. Но у госпожи Дин и мысли не возникло, что Сяо Цяо может ей солгать. Она слушала всё это, и то заливалась краской, то вновь бледнела, потеряв дар речи.
— Тётушка… — голос Сяо Цяо стал тише, почти жалобным. — Если бы я только знала, что всё обернётся вот так… Я бы тогда непременно рассказала вам… Вся вина на мне. Просто тогда я была беспечна, не додумалась…
Склонив голову, она изобразила, как утирает слёзы, полные сожаления и боли.
Госпожа Дин в волнении перебирала в памяти, каким был тот самый конюх. И действительно — помимо странного зелёного глаза, он был заметно красив. Черты лица — выразительные, диковатые, но притягательные.
Два года назад, когда помолвка Сяо Цяо с Лю Янем только была заключена, в Восточную округу приехала госпожа Янду — сестра мачехи Лю Яня, знатная дама из поместья вана Ланъя. Увидев этого конюха, она тут же попросила его — как подношение.
О госпоже Янду ходили разные слухи: женщине её рода и положения следовало бы быть сдержанной, но в ней с юности была известная ветреность. Она любила содержать при себе красивых мужчин — ради украшения, ради капризов.
А раз просит — кто станет держаться за простого слугу? Дом Цяо согласился и отдал его, не придавая этому значения.
Но всего через несколько дней конюха вернули обратно — избитого до полусмерти, с синяками и ранами по всему телу. Его выбросили за городскими воротами, как ненужную вещь. Говорили, он отказался повиноваться, разгневал госпожу — за это и поплатился.
Чудо, что он выжил. Через какое-то время он сам вернулся в дом Цяо. Госпожа Янду уже уехала, и семья Цяо, пожав плечами, не стала выгонять его снова. Так он и остался.
Вспоминая всё это, госпожа Дин чувствовала, как в груди нарастает тяжесть. И боль, и обида, и досада. Что-то не давало ей покоя, как будто это прошлое теперь обретало иной, тревожный смысл.
Вдруг она резко вздрогнула, схватила Сяо Цяо за руку, голос стал твёрдым:
— Маньмань, дитя моё. Всё, что ты мне сказала… касается доброго имени твоей сестры. Обещай мне — никто, слышишь, никто не должен узнать об этом!
Сяо Цяо только этого и ждала. Внутри у неё всё отлегло. Она кивнула с благоговейной серьёзностью:
— Не волнуйтесь, тётушка. Я — ни словом, ни намёком.
Сначала госпожа Дин была убеждена: дочь утащили злодеи. В тревоге, в панике, ум уже спутался, словно в горячке. Но теперь, выслушав рассуждения Сяо Цяо, чем больше она думала, тем яснее становилось: всё сказанное имеет смысл. С Да Цяо, скорее всего, ничего не случилось — и если так, то сердце хотя бы немного приходило в равновесие.
По дороге домой она всё так же вздыхала, смахивала слёзы, но в душе уже не было той смертельной тревоги. Добравшись до дома, не теряя ни мгновения, поспешила к мужу.
Цяо Юэ, выслушав в слезах рассказ жены, был потрясён. В гневе он с размаху опрокинул стол, выхватил меч и с порога ринулся наружу — готов был сам поднять округу на ноги, лишь бы вернуть дочь.
Но госпожа Дин схватила его за руку, в слезах умоляя:
— Господин мой! Ради небес — нельзя так! Если поднимем шум, если станем прочёсывать округу… Имя дочери будет опозорено. Всё погибнет…
Цяо Юэ, хоть и кипел от ярости, но не был безрассуден. Слова жены были разумны. К тому же сейчас шло обсуждение брачного союза с домом Вэй — в такой момент, если вдруг просочится весть, что Да Цяо сбежала с конюхом, ни о какой свадьбе с их стороны не может быть и речи.
Он задумался. Потом сразу велел позвать своего ближайшего советника — Чжан Пу.
