Когда Вэй Шао приблизился к отряду на расстояние примерно половины полёта стрелы, Вэй Янь пришпорил коня, выехал вперёд и громко позвал его:
— Второй брат! Какая удача — я как раз возвращаюсь с охоты, и вот такая встреча!
Вэй Шао уже давно заметил их. Он плавно остановил коня посреди дороги, его жеребец и конь Вэй Яня поравнялись, встали нос к носу. На лице Вэй Шао тоже появилась улыбка:
— Как охота? Богата ли добыча?
— Смотри сам!
Вэй Янь повернулся и махнул рукой в сторону своих людей — на седельных луках, на шестах и вьюках висели дикие козы, фазаны, кролики — всё покачивалось и блестело в последних лучах солнца.
Вэй Шао окинул добычу взглядом и похвалил:
— Вот это трофеи! Достойная охота.
Вэй Янь рассмеялся:
— Если будет время — загляни ко мне. В прошлый раз мы с тобой так славно выпили! А уж теперь, с дичью на закуску, вино пойдёт ещё веселее.
Вэй Шао ответил с лёгкой улыбкой:
— Прекрасная мысль — я согласен.
Пока они обменивались любезностями, оба — будто по негласному знаку — уже бросили взгляды мимо плеч друг друга. Оба взгляда почти одновременно скользнули к юноше, сидящему на коне позади Вэй Яня, — к Цяо Цы.
Цяо Цы поначалу всё ещё сидел на коне, слегка растерянно озираясь, но, услышав, как Вэй Янь перекинулся несколькими словами с молодым всадником, он, как бы ни был неопытен, тут же догадался — перед ним, скорее всего, и есть тот самый Вэй Шао, хоу Вэй, его зять.
Когда оба взгляда — и Вэй Шао, и Вэй Яня — скользнули в его сторону, Цяо Цы поспешно спрыгнул с коня, встал прямо.
На лице Вэй Шао всё ещё оставалась лёгкая улыбка, оставшаяся от беседы с братом, но взгляд, обращённый к нему, был холоден, в нём не чувствовалось ни тепла, ни участия — только спокойное, чуть настороженное созерцание.
Вэй Янь, заметив, куда смотрит брат, тоже обернулся и, усмехнувшись, сказал:
— Это и есть младший брат невестки, сын господина Цяо из Яньчжоу — твой шурин, Второй брат. Ты как раз был в отъезде, когда он прибыл, вот я, по приказу бабушки, и принял его как подобает, свозил поохотиться, показал здешние места. Вот сейчас с Юйшаня возвращаемся — и как раз повстречались.
Пока он говорил, Цяо Цы чувствовал на себе тяжёлый взгляд Вэй Шао. Лицо у него оставалось сдержанным, без признаков приветствия. Тут Цяо Цы и вспомнил, как сестра накануне предупреждала: зять твой — человек суровый, нелюдимый, держи себя в рамках, не навязывайся. И правда, всё точно так и было. Непроизвольно он выпрямился, стал серьёзен, шагнул вперёд, низко поклонился и тихо произнёс:
— Зять.
А затем замер, не решаясь сказать что-то ещё, стоял, не шелохнувшись.
С четырёх лет Вэй Шао тренировался с отцом в стрельбе из лука. Его меткость стала легендой, а зрение — острым, как у хищной птицы. Он заметил юношу, едущего рядом с Вэй Янем, ещё издали, с первого взгляда различил черты лица — очертания глаз, линию бровей — слишком уж они напоминали Сяо Цяо. Едва увидев, сразу понял: это и есть её младший брат, Цяо Цы.
Что до самого визита гонца из Яньчжоу и его сопровождающих — то Вэй Шао не испытывал к ним ни малейшего интереса. Более того, где-то в глубине души ему всё это было скорее в тягость, вызывало неясное раздражение.
Он и думать не хотел ни о чём, что связано с семьёй Цяо — кроме самой Сяо Цяо. Ни родичей, ни дел, ни воспоминаний. Всё прочее — лишние нити, которых он предпочёл бы не касаться вовсе.
Хотя, разумеется, это были лишь мысли. В конце концов, как бы то ни было — по велению бабушки или из политической необходимости, ради географического удобства или влияния Яньчжоу — он сам женился на дочери рода Цяо. В день свадьбы никто не подносил ему нож к горлу. А с тех пор прошло не так уж много времени. Пока, по меньшей мере, он ещё не мог позволить себе полностью оборвать все связи с родом своей жены.
Вот почему несколько дней назад, когда гости из Яньчжоу почти достигли Юйяна, вдруг из Чжоцзюня пришло срочное известие: что-то случилось, и разобраться в этом мог только он сам. Не задумываясь, Вэй Шао сел в седло и уехал — спокойно, уверенно, не испытывая ни тени колебаний. Он сделал то, что считал важным, и не чувствовал за собой вины.
В ту ночь, перед отъездом, когда в кабинете он сказал Сяо Цяо, что наутро ему нужно выехать, он, конечно же, заметил в её ясных глазах ту быструю, как тень, вспышку разочарования.
Он действительно на миг колебался. Промелькнула мысль: стоит ли всё-таки сказать ей что-то ещё, объясниться хотя бы в нескольких словах?
Но это колебание длилось не дольше удара сердца — и рассеялось.
Объясняться? Он счёл это ниже себя. Всё происходящее — лишь совпадение. Он не видел смысла оправдываться за совпадения.
И он уехал в Чжоцзюнь.
Первый день прошёл спокойно. Днём он, как всегда, занимался делами, распоряжениями, всё шло своим чередом. Но вот ночью… Как только закрывал глаза, перед внутренним взором неизменно вставал её взгляд — тот, в котором промелькнула лёгкая печаль. И та последняя улыбка, которую она ему бросила, немного усталая, но мягкая.
Почему-то это не отпускало. В груди будто образовалась пустота.
И спать в ту ночь оказалось неожиданно тяжело. Оказавшись один, он почти не сомкнул глаз.
Во вторую ночь — то есть прошлым вечером — сон и вовсе не шёл. Под утро, в час, когда тело требует покоя, а разум не даёт ни минуты тишины, он поднялся, вышел и один верхом обогнул весь постоялый двор. Вернулся лишь под полночь.
Открыв дверь, он увидел, что в комнате — незваная гостья.
Оказалось, новый чиновник, недавно назначенный управлять округом Чжоцзюнь, отличился “понятием и расторопностью” — и, пока Вэй Шао был снаружи, сам велел прислать в его покои девушку.
Когда-то Вэй Шао носил прозвище «малого властителя». Он был известен не только дерзким нравом и самовольством, но и тем, что настроение у него менялось быстрее ветра. В тот момент, когда он вошёл и увидел, как на его постели покоится тщательно подобранная красавица, — словно что-то в нём оборвалось. Никто не знал, что именно задело его, какую струнку в душе.
Он разъярился. Без слов вытащил меч и одним взмахом рассёк резной столб кровати. Балдахин рухнул с громким треском. Красавица, испуганно вскрикнув, босая, в слезах, чуть ли не на четвереньках выскочила из комнаты.
На следующее же утро Вэй Шао снял с должности излишне ретивого уездного главу, быстро уладил оставшиеся дела и тут же отправился в обратный путь. Только к закату добрался обратно — и вот, на развилке, совершенно неожиданно столкнулся с шурином.
