Сяо Цяо была по-настоящему сердита. Хотя ей и удалось сдержаться, но во взгляде — в холодной сдержанности черт лица — всё равно сквозило недовольство.
— Я знаю, — проговорила она ровным, но холодным голосом, — что с момента приезда моего брата старший брат проявляет всяческую заботу. И я, конечно, должна была бы выразить за это благодарность. И за сегодняшний вечер — тоже. Понимаю, всё было из лучших побуждений. Наверное, мне не стоило приходить сюда и портить всем настроение.
— Но всё же… мой брат ещё не достиг совершеннолетия. Когда мы жили в Дунцзюне, отец строго-настрого запрещал ему бывать в таких местах — пока не станет взрослым.
Она чуть запнулась и, всё же глядя прямо на Вэй Яня, добавила с подчёркнутой вежливостью:
— Если я только что допустила резкость — прошу старшего брата великодушно не держать зла. Старший брат, не задерживаю — я увожу брата домой.
Она слегка кивнула в сторону Вэй Яня, а затем перевела строгий взгляд на поникшего Цяо Цы:
— Ну? Что стоишь? Иди, веди коня. Возвращаемся.
— Да, — пробормотал тот, поспешно метнулся к коню и ловко вскочил в седло.
Сяо Цяо опустила занавес повозки. Следом за ней тронулись люди.
Вэй Янь остался стоять у входа. Он провожал взглядом уезжающую повозку, на лице застыла растерянность. Постоял так один — долго, не двигаясь…
…
Сяо Цяо молча следила, как Цяо Цы едет впереди на коне. Весь путь до усадьбы Вэй они не обменялись ни словом.
Вернувшись, она сразу завела его в свои покои. Весело болтавшие по пути служанки вдруг ощутили перемену в настроении госпожи. Сяо Цяо строго велела:
— Все выйдите.
Чуньнян и Линнян переглянулись. Веселье мигом сошло с лиц. Особенно Чуньнян, заметив, как Цяо Цы бросил в её сторону умоляющий взгляд.
— Госпожа… молодой господин ведь впервые… да и… — попыталась вмешаться Чуньнян.
— Чуньнян. Выйди.
Тон был непререкаем. Чуньнян прикусила губу, с тревогой оглянулась на Цяо Цы и вышла.
Сяо Цяо захлопнула дверь.
— Тебе в такие места кто позволял ходить?
Голос её был твёрдым, без намёка на мягкость.
— Когда мы были дома — разве ты не помнишь, что я тебе говорила? Сколько тебе лет? И ты уже осмелился тащиться в такие заведения!
Цяо Цы опустил голову. Щёки его и без того ещё не остыли от выпитого, но теперь он вспыхнул совсем от другого — от стыда. Голос его стал тише:
— Сестра… я знаю, я был неправ… я правда не хотел. Просто тогда, когда брат Вэй позвал, рядом были все ребята с плаца… все смотрели… я…
Он запнулся. И поднял глаза.
В них — мольба. И надежда на прощение.
…
В действительности, среди юношей из знатных родов, Цяо Цы в свои неполные шестнадцать был скорее исключением, чем правилом. Пусть до возраста брака оставался ещё год-другой, но многие из его сверстников уже давно тайно сблизились с горничными при доме. Такое случалось часто, и никто особо не осуждал.
А вот Цяо Цы всегда держался в стороне. Он был по натуре прост и наивен, а ко многим вещам и вовсе относился рассеянно. После того как Сяо Цяо вышла замуж и больше не могла быть рядом с братом, она без колебаний перед отъездом убрала из его окружения всех служанок, которые хоть чем-то казались ей легкомысленными. И с тех пор при каждом удобном случае внушала ему: один человек — одна любовь, на всю жизнь; до свадьбы ни к кому не приближайся.
Она вовсе не стремилась воспитать из него мужчину, которого можно было бы мерить мерками двадцать первого века. Она хорошо понимала, в каком мире живёт. Здесь — не идеальный справедливый строй, а родовое общество, где многое принято по-другому. Но уж пока он под её опекой — пока он ещё не стал взрослым, не взял на себя ответственность за семью — она хотела наставить его как могла.
Что будет потом, когда он вырастет, женится, заведёт дом — она, конечно, не сможет управлять его выбором.
Но сейчас — сейчас она ни за что не позволит ему ходить по таким местам, как Лочжун-фан. Ни за что.
Выслушав сбивчивое объяснение Цяо Цы, Сяо Цяо вдруг словно что-то поняла.
Брат, скорее всего, и сам не хотел туда идти. Просто не посмел отказаться. Вэй Янь позвал, вокруг — одни сверстники с плаца, все смотрят, все ждут. Откажись — и станешь посмешищем.
Она снова посмотрела ему в глаза — большие, тёмные, красивые. Сердце, всё ещё сжавшееся от злости, понемногу оттаивало.
— Сестра… — с надеждой прошептал Цяо Цы, — не сердись. Обещаю, больше ни за что туда не пойду. Ни за что.
— Я ведь это всё ради тебя… Ты ещё не достиг и шестнадцати — организм слабый, а эти заведения…
— Я уж думал, что случилось нечто страшное! А оказалось — пустяк, из-за которого наделали столько шума.
Реплика прозвучала сзади, перебив её на полуслове.
Следом с резким щелчком распахнулась дверь.
Сяо Цяо обернулась — и увидела, как в комнату уверенным шагом входит Вэй Шао. Он только что вернулся из Фаньяна. Переступив порог, он как ни в чём не бывало направился внутрь, и, даже не удостоив взглядом её хмурого лица, произнёс с лёгкой насмешкой:
— Я уж подумал, что тут случилось нечто серьёзное… а оказалось — пустяк, не стоящий такого шума.
Цяо Цы, увидев, что зять вдруг вернулся и, кажется, даже вступается за него, не на шутку удивился. Он даже рот слегка приоткрыл, не зная, что сказать.
Сяо Цяо тоже была немного ошеломлена, но быстро взяла себя в руки. Лицо её потемнело.
— Я воспитываю своего младшего брата, — холодно сказала она. — И господин хоу теперь считает нужным вмешаться даже в это?
Но Вэй Шао будто и не услышал. Подошёл прямо к Цяо Цы, слегка кивнул:
— Ступай. Пустяковая история. В следующий раз, если задержишься, просто пошли слово вперёд. И всё.
Цяо Цы метнул взгляд на зятя, потом — на сестру, которая по-прежнему сидела с тёмным лицом. Вдруг он почувствовал, будто прохладный ветерок пробежал по его спине. Он втянул голову в плечи, поспешно склонился и выскользнул за дверь, не оглядываясь.
