Вэй Янь слегка удивился, но тут же догадался. Он хорошо знал: в делах любовных Вэй Шао был не особенно опытен. Раз вдруг заговаривает о женских вкусах — значит, хочет угодить… и наверняка речь идёт о барышне Цяо.
Вэй Шао, заметив на себе внимательный взгляд, быстро добавил, будто между прочим:
— Она уже не так давно в нашем доме, и я вижу, как бережно заботится о бабушке и матери. Думаю, не мешает отплатить за добро чем-то приятным. Но она, похоже, к деньгам и подаркам равнодушна. А что, кроме золота и шелков, вообще можно подарить женщине?.. Вот и решил спросить у тебя, брат.
Вэй Янь подавил волну мыслей, всплеснувшуюся в глубине души, и, помолчав немного, произнёс:
— Невестка по натуре кротка, а сердце у неё, видно, тоже мягкое и отзывчивое. Как тебе кажется… не подарить ли ей какого-нибудь живого существа, детёныша, за которым можно ухаживать? Думаю, ей должно понравиться.
Словно озарение снизошло на Вэй Шао — он тут же просиял, несколько раз горячо поблагодарив брата.
Вэй Янь улыбнулся.
Они простились, пожелав друг другу всего доброго. Вэй Шао проводил взглядом, как брат, возглавляя свой небольшой отряд, исчезает на северной дороге, а затем повернул коня и направился обратно в город.
…
С тех пор, как Сяо Цяо поймала Цяо Цы прямо на месте, тот будто переменился. Несколько последних дней он целиком отдал себя учениям на плацу, не щадя ни тела, ни духа.
И вот, спустя несколько дней, на закате он вернулся, вбежал в сад Сяо Цяо — возбуждённый, в восторге.
Сяо Цяо находилась в покоях, когда услышала его весёлый голос, зовущий её по имени. Она вышла во двор — и увидела, как Цяо Цы присел у земли, а вокруг него столпились служанки, склонившись и тихонько перешёптываясь, будто рассматривая нечто необычное.
Она подошла ближе.
— Сестра, смотри! — воскликнул Цяо Цы.
Он вскочил на ноги и поспешно поднёс к ней то, что держал в руках.
И только тут Сяо Цяо увидела, что брат держит в руках крохотного котёнка. Голова — круглая, уши — короткие, глаза — дивной чистоты: один синий, другой янтарный, будто две драгоценные вставки в резном нефритовом личике. Весь покрыт пушистой шерсткой, словно клубочек шерсти. Он испуганно жался к груди Цяо Цы, беспокойно перебирая розовыми лапками и издавая тихое, жалобное «мяу».
— Откуда он? — удивилась Сяо Цяо.
— Зять принес, — с воодушевлением сообщил Цяо Цы. — Сказал, что это несчастное создание только на свет появилось, а его уже выбросили на улицу, никто не захотел. А он как раз мимо проходил — увидел, пожалел, и передал мне, чтобы я принёс тебе.
Сяо Цяо сразу поняла, что это сказка. По виду — порода редкая, персидская, в Цзянькане таких почти не сыщешь. Разве что купцы с Запада привозят их в Лоян и продают за бешеную цену знатным дамам.
Дорогие вещи всегда выдаёт редкость. А судя по чистоте окраса, породе и необычайной прелести — этот котёнок был куплен за немалые деньги. Какой уж тут «подобрал на улице»… Солнце, наверное, скорее взойдёт на западе.
Но котёнок был и впрямь прелестен. Когда Цяо Цы, сияя, протянул его к ней, Сяо Цяо не устояла — взяла в руки и прижала к себе. Тот сразу утих, свернулся клубочком, ткнулся ей в ладонь мордочкой.
Услыхав мяуканье, служанки и тётушки поспешили сбежаться. Когда узнали, что это подарок госпожи от самого господина хоу, тут же заголосили похвалы, кто шёл искать тряпицу, кто — корзинку подстелить, кто — золу для кошачьего туалета. Во всём западном дворе поднялась радостная суета — только к ночи всё наконец улеглось.
Сначала котёнок побаивался, прятался в укромном уголке комнаты. Но вскоре осмелел, вышел на свет, осторожно ступая по полу, и позволил Сяо Цяо поиграть с собой. Она повозилась с ним немного, а потом аккуратно переложила в устроенное для него гнёздышко.
В тот вечер Вэй Шао не пришёл к ужину. Сяо Цяо поела одна, после чего приняла ванну. Сумерки только начинали сгущаться, небо ещё хранило отблеск дня.
Летняя ночь — долгая и спокойная. Сяо Цяо зажгла свечу и вновь уселась за стол, продолжая переписывать сутру. Не успела дописать и нескольких строк, как во дворе раздались шаги. Она обернулась — Вэй Шао уже вернулся. Только она собралась подняться, отложив кисть, как он сам подошёл к ней сзади, заглянул через плечо и одобрительно произнёс:
— Письмо и впрямь достойное восхищения!
Сяо Цяо улыбнулась, отложила кисточку и повернулась к нему. Вэй Шао, будто вспомнив нечто важное, окинул взглядом комнату и спросил:
— А как тебе тот котёнок, что я сегодня… подобрал?
Когда он произнёс «подобрал» с полной серьёзностью, Сяо Цяо не смогла сдержать улыбку. Однако она лишь мягко улыбнулась в ответ, не выдав своего веселья.
— Пойду взгляну, — сказал он.
Сяо Цяо повела его в переднюю комнату, где временно устроили ложе для котёнка. Тот, свернувшись клубочком, мирно спал, спрятав нос в пушистом животике.
Едва Вэй Шао вошёл в комнату, как тут же громко чихнул. Подошёл к кошачьему гнёздышку, некоторое время пристально смотрел на спящего котёнка, потом протянул руку, осторожно дотронулся до его спинки и кивнул:
— Раз тебе нравится — пусть остаётся. Когда меня нет дома, он будет тебе другом…
Но не успел договорить, как снова чихнул — ещё громче.
Сяо Цяо теперь уже поняла: скорее всего, у Вэй Шао — чувствительность, а возможно и настоящая аллергия. Сам он, кажется, ничего не заподозрил — только недоумённо почесал нос, чихнув ещё пару раз подряд.
Сяо Цяо поспешно остановила его:
— Всё ясно. Не трогайте его больше. Идите-идите, быстро уходите!
С этими словами она вытолкала его за дверь, велела служанке приготовить ему купальню, а сама, подумав, велела перенести котёнка в комнату Чуньнян, чтобы был подальше от него. Только вернулась в спальню — вдруг из купальни раздался голос Вэй Шао, громкий, встревоженный:
— Маньмань! Иди сюда, скорее!
