В ту ночь Вэй Шао так и не вернулся.
Он появился лишь под утро следующего дня.
Когда он вошёл в комнату, Сяо Цяо уже была на ногах. Только-только закончила причёсываться — волосы гладко уложены, лицо как фарфор, ни единой складки, ни тени боли.
Она не обернулась сразу.
Вэй Шао вошёл, не проронив ни слова. Лицо было каменным, как будто он вовсе не заметил её присутствия. Умылся, переоделся — и вышел, направляясь к северному покою.
Сяо Цяо молча пошла следом.
Они вдвоём предстали перед старшей госпожой Сюй.
Та сказала, что Вэй Янь только что ушёл — буквально минута в минуту. Завтра уже Соревнование Лули на горе Лулитай, а раньше все приготовления ложились на его плечи. На этот раз, поскольку он ездил в Дайцзюнь и вернулся только вчера, с утра его уже нашли по каким-то срочным делам. День у него наверняка весь занят.
Пока она говорила, выражение лица Вэй Шао оставалось совершенно спокойным. А Сяо Цяо улыбалась — ровно, красиво, как положено вежливой невестке.
Когда они вышли и дошли до знакомого раздвоения дорожки, Вэй Шао не замедлил шага. Просто пошёл дальше — в сторону главных ворот, не обернувшись.
Сяо Цяо окликнула его:
— Господин хоу.
Он остановился. Неохотно. Даже не повернулся полностью — лишь бросил на неё скользкий взгляд, едва видимый профиль.
Она подошла ближе. Голос её был ровным, без резкости, но с ясным оттенком решимости:
— Это не столь важно. Просто… о той кошке из Западного края. Вы подарили её мне. Теперь, как понимаю, вы не можете её ни тронуть, ни видеть. А я чувствую, вы к ней с неприязнью. Тогда я не стану её держать. Возьмите обратно, если хотите. А если вам это в тягость — я найду для неё другой дом. Всё же это от вас — потому, прежде чем распорядиться, решила вам сказать.
Она произнесла это так спокойно, как будто речь шла о какой-нибудь безделушке, случайно забытом подарке. Но за её словами стояло всё — и боль, и холод, и прощание.
На самом деле, Сяо Цяо кошку очень любила. Та была ласковой, пушистой, с тёплым животиком и хищным взглядом — и ей хотелось оставить её. Хотелось по-настоящему.
Но… она чувствовала: это существо, хоть и без слов, будто шло наперекор обоим мужчинам в этом доме. Словно его присутствие нарушало какой-то хрупкий баланс. А значит — оставлять её себе было… небезопасно.
— Просто животное! — холодно бросил Вэй Шао. — Раз уж я подарил — держи, если хочешь. Даже если я и узок в груди, до войны с кошками я ещё не докатился.
Он даже не посмотрел на неё. Лишь резко отвернулся и пошёл прочь.
Сяо Цяо стояла, провожая его взглядом, пока не скрылся за углом. Потом развернулась и вернулась в свои покои.
Но, сколько ни обдумывала, внутри всё подсказывало одно: оставить кошку — значит остаться на краю чего-то невидимого, но уже трещащего по швам. Она не могла.
Кошка была привередлива, питалась в основном мясом. Не всякая семья могла её позволить. Сяо Цяо не хотела, чтобы животное попало в беду или погибло от недостатка заботы.
Она велела разузнать, нет ли доброго дома, где о ней смогли бы позаботиться. Приказ вызвал немалое удивление. Все вокруг — от Линнянь до младших служанок — дивились: ведь господин хоу сам подарил это животное своей жене, чтобы порадовать её. Как же так — не прошло и нескольких дней, а госпожа уже распоряжается отдать его?
Многим кошка нравилась, но взять её себе не решались: слишком уж дорогое создание. А если не переживёт — как потом объясняться?
Неожиданно, под вечер, из северного покоя пришла служанка.
Склонившись, она сообщила: старшая госпожа Сюй узнала о решении, и пожелала взять кошку к себе — сама будет её растить.
Сяо Цяо поспешила сама отнести кошку.
Старшая госпожа Сюй встретила их с теплом. Как только она взяла животное на руки и погладила по голове, кошка тихо замурлыкала, свернулась клубочком у неё на коленях и не пошевелилась больше ни на дюйм.
— Говорили, что Чжунлинь сам подарил её тебе… — заметила госпожа Сюй, продолжая ласкать шелковистую шерсть. — Как же так, не прошло и нескольких дней — ты уже расстаёшься с подарком?
Сяо Цяо мягко улыбнулась:
— И не хотела. Очень к ней привязалась. Но оказалось — кошка вызывает у мужа недомогание.
И коротко поведала, как Вэй Шао чихал, зайдя в комнату, где она жила, как у него поднялись красные пятна на коже и начался зуд.
Старшая госпожа Сюй всё поняла, кивнула с ясным лицом:
— Так вот оно что… Я-то всё думала, с чего это у него в последнее время мрачное лицо. А ты, выходит, держать у себя уже не можешь. Ну, тогда пусть остаётся у меня. Смотрю, она и впрямь ко мне прикипела. Будет мне и другом, и утешением.
Она снова опустила взгляд на кошку. Та, будто услышав, чуть повела ушами, но и не подумала уходить с её коленей.
Сяо Цяо улыбнулась:
— Я как раз и тревожилась, что не найду для неё хорошего места. А теперь, коли бабушка сама её приютила — это, значит, её настоящая удача. У вас ей будет куда лучше, чем у меня. Я теперь спокойна.
Госпожа Сюй тоже улыбнулась. Наклонившись, снова погладила кошку, и вдруг, как бы невзначай, сказала:
— Чжунлинь, часом, не обидел тебя?
Сяо Цяо чуть замерла. На мгновение.
Подняла глаза — и встретилась взглядом с её единственным глазом. Он сиял мягко, почти ласково, но в этой слепящей, проницательной теплоте читалось куда больше, чем просто бабушкина доброта.
Она поняла: старшая госпожа Сюй видит.
И действительно — та мягко, почти с улыбкой, продолжила:
— Утром, когда вы пришли вдвоём… Я сразу почувствовала, что что-то не так. Раньше, бывало, вы приходите — я с вами только пару слов обменяюсь, а вы друг на друга смотрите, будто в комнате больше никого нет. А сегодня — только он на тебя смотрел. А ты — даже краешком глаза не коснулась его.
Она слегка покачала головой:
— Если это не он тебя обидел… тогда что ещё?
