Когда госпожа Сюй произнесла эти слова, Сяо Цяо невольно опустила взгляд.
Она понимала: это была всего лишь сиюминутная похвала, вызванная только что произошедшей сценой. Простая, добрая реплика.
Но всё же она вдруг почувствовала, как сердце сжалось — ей не хотелось сейчас смотреть ни на Вэй Шао, ни на Вэй Яня. Ни на их лица, ни на их глаза. Не хотелось угадывать: как же они отреагировали на эти слова?
А больше всего — она боялась встретиться взглядом с госпожой Сюй. С тем самым единственным глазом, в котором теперь сияла радость.
Хотя даже сейчас Сяо Цяо до конца не знала, что именно произошло между братьями. Что именно пролегло между ними — как тень, как стена. Но она знала — между ними поселилось что-то глубокое и не излечимое. И причина, скорее всего… была связана с ней.
Сказать по правде, даже если Вэй Янь действительно позволил себе чувства, которых не должен был испытывать, а Вэй Шао потому и вспыхнул гневом — она не считала себя виновной. Как и в ту ночь, когда он обрушил на неё унижение — разве была она тогда хоть в чём-то виновата?
И всё же… в этот миг в её сердце закрался страх.
Не гордость это была, не самодовольство. Нет. Просто — страх.
Слова, что только что прозвучали из уст госпожи Сюй, вдруг словно бы раскрыли перед ней нечто, что она до сих пор не хотела замечать.
А если всё же случится худшее? Если между этими двумя братьями по фамилии Вэй действительно произойдёт разлад — из-за неё? Если всё дойдёт до госпожи Сюй?
Что тогда подумает она? Как Сяо Цяо сможет дальше оставаться в этом доме, в этом роду, в семье Вэй?
Если быть честной, пусть даже с изрядной долей наивности, — с того самого дня, как она, словно ступая по тонкому льду, вышла замуж и впервые предстала перед госпожой Сюй здесь, в Юйяне, та ни разу не отнеслась к ней несправедливо. Не принизила, не оттолкнула. И потому мысль о том, что она — Сяо Цяо — может стать причиной разлада между двумя родными братьями, что госпожа Сюй узнает об этом… Эта мысль — по-настоящему страшила.
Есть старая пословица: «Братья — как руки и ноги, женщина — всего лишь одежда». Веками за неё следовало бы плевать в лицо — и тем не менее, сейчас… сейчас она сама надеялась, что это правда. Пусть бы Вэй Шао и впрямь считал её просто одеждой — лишь бы только в сердце госпожи Сюй не заронилось ни малейшего сомнения, ни капли боли или обиды. Лишь бы та не посмотрела на неё иначе.
Если уж Вэй Шао из-за того, что другой мужчина — пусть даже и его родной брат — осмелился воспылать к ней чувствами, решит превратить всё в бедствие, довести до конфликта, до непоправимого… тогда что ж — кроме как назвать это глупостью и слепым упрямством, иных слов она не находила.
Последние два дня она всё больше чувствовала горечь. В душе копилась обида на Вэй Шао — за его непостоянство, за холод, за грубость. Она злилась, не понимала. Даже упрямо затаила в себе эту злость.
Но вот, сейчас — в этот самый миг — словно пелена спала с глаз. Мысли прояснились.
Если с этим не справиться должным образом — последствия могут оказаться слишком серьёзными. Настолько, что она попросту не сможет их вынести.
Мелькнула мысль — острая, как вспышка молнии. Сяо Цяо резко подняла глаза и посмотрела на Вэй Шао, сидящего, напротив.
Она надеялась, что он увидит. Что уловит в её взгляде — всё: тревогу, просьбу, разум.
Но в этот момент он вовсе не смотрел на неё.
Его глаза были обращены вперёд, спокойно и с уважением устремлённые на сидевшую рядом с ней госпожу Сюй. Выражение лица было спокойным, сосредоточенным.
Он проговорил:
— Бабушка с самого утра на ногах. Позволь внуку сопроводить вас обратно в город.
В городе должен был начаться банкет по случаю Сбора Лули. Пиршества ждали и в армейских лагерях у всех четырёх городских ворот — восточных, западных, южных и северных. Гулянья, вероятно, продлятся до самой ночи.
Госпожа Сюй прекрасно понимала, что впереди у обоих братьев — Вэй Шао и Вэй Яня — был ещё полный день дел. Потому, конечно, не стала настаивать на их сопровождении. Как и утром, она покинула Лулитай через восточные ворота Цинлунмэнь — в окружении обоих внуков и сонма сопровождающих чиновников.
Среди провожающих стоял и Цяо Цы. Он тоже был в числе встречающих, теперь — уже перевязанный. Повязка надёжно охватывала плечо: по всему видно — ничего серьёзного.
Лишь тогда Сяо Цяо немного успокоилась. Она увидела, как брат, стоя за плотной стеной людей, взглянул на неё. В ответ она слегка кивнула — едва заметно, но с теплом.
Госпожа Сюй тоже заметила Цяо Цы. Поманила его рукой. Люди тут же расступились, освобождая проход.
Она спросила о его ране.
Цяо Цы низко поклонился:
— Пустяки. Благодарю вас, бабушка, за вашу заботу.
Госпожа Сюй сказала:
— Я всё видела. Настоящий герой всегда раскрывается в молодости. Но особенно ценно — когда с отвагой сочетаются чистота и благородство.
Она повернулась к Сяо Цяо:
— У тебя замечательный брат. Видно, что вырос в семье с правильным укладом.
Окружающие тут же подхватили её похвалу, закивали, заговорили в унисон.
На лице Цяо Цы проступил лёгкий румянец. Он немного смутился, но с достоинством вновь поклонился:
— Бабушка переоценила. Я недостоин таких слов.
Госпожа Сюй с одобрением кивнула, в глазах её теплилась улыбка.
Сяо Цяо, не дожидаясь, тоже склонилась с благодарностью:
— Благодарю бабушку за добрые слова.
Вместе с госпожой Чжу они подали госпоже Сюй руку, поддержали её, помогая сесть в повозку.
В такой обстановке, конечно, ни о каком разговоре наедине речи быть не могло. Не сейчас.
Сяо Цяо, наклоняясь, чтобы войти следом, всё же обернулась — и в этот момент встретилась взглядом с Вэй Шао.
На этот раз он действительно смотрел на неё.
Они лишь на миг пересеклись глазами. И этого было достаточно. Она ничего не сказала — просто вошла в повозку.
Когда он вернётся вечером… Я поговорю с ним.
Эта мысль крепко засела у неё в голове, пока колёса повозки уже катили их обратно в город.
Вэй Шао стоял и смотрел, как повозка с женщинами из семьи всё дальше уезжает по дороге. Лишь когда она скрылась из виду, он обернулся к стоявшим рядом чиновникам и полководцам.
Он обменялся с ними парой слов и пригласил их проехать в город — пир скоро начинался.
Тут подошёл Ли Дянь, ведя за собой сияющего от радости Цяо Цы. Воин отдал честь, улыбнулся:
— Пришёл просить разрешения взять юного господина у вас взаймы. Сегодня он на плацу прославился — братья по оружию хотят выпить с ним за знакомство. Отпустите?
