В самую глубокую ночь, когда уже не осталось ни свечи, ни звука, Сяо Цяо так и не дождалась его. Она тихо велела слуге незаметно сходить в восточное крыло — посмотреть, не остался ли он там. Слуга вернулся и покачал головой: всё было спокойно, огни давно погасли. Вэй Шао не мог оставаться там до сих пор.
Сяо Цяо переворачивалась в постели, не в силах уснуть.
Что случилось? Он ведь всего лишь проводил госпожу Чжу обратно — и после этого будто исчез. Ни слов, ни шагов, ни следа. Как будто растворился в темноте.
Её сердце тревожно щемило.
На рассвете, встав рано, она снова послала человека — на всякий случай — в канцелярию, в ямэнь. Но и оттуда вернулись с вестью: Господин не появлялся там прошлой ночью.
А сегодня — день отъезда.
День, когда Цяо Цы и остальные должны были покинуть Юйян и вернуться в Яньчжоу. Но Вэй Шао так и не объявился. Где он — никто не знал.
Не видя выхода, Сяо Цяо сама собрала вещи, велела привести Цы и повела его к северному покою — проститься с госпожой Сюй.
В пути она всё думала: А вдруг бабушка знает, куда он ушёл? Может быть, он хотя бы ей сказал?
Но, войдя в комнату, Сяо Цяо увидела: Старшая госпожа Сюй тоже в недоумении.
— Почему Вэй Шао не с вами? — спросила она, слегка нахмурившись.
Сяо Цяо пересказала всё как было: как госпожа Чжу пришла ночью, как Вэй Шао проводил её в восточное крыло — и не вернулся.
Госпожа Сюй нахмурилась глубже.
— Смотрели ли вы в управлении? — спросила она.
— Я уже посылала, — спокойно ответила Сяо Цяо. — Сказали, что его не было. Ни ночью, ни утром.
Госпожа Сюй на мгновение задумалась, взгляд её опустился. Затем она перевела глаза на Цяо Цы, мягко улыбнулась:
— Сегодня ты возвращаешься в Яньчжоу. По всем обычаям, зять должен был бы проводить тебя хотя бы часть пути. Видимо, случилось что-то срочное — иначе он бы не пропал вот так. Подожди немного. Я ещё раз пошлю людей — пусть поищут.
Цяо Цы тотчас встал, поклонился:
— Наверняка у зятя внезапно появились дела. Не стоит беспокоиться. И так мы принесли много хлопот. Я бесконечно благодарен вам, бабушка, и зятю, и старшему брату. А вчерашний вечер с генералом Ли — просто честь. Если сегодня он занят — пусть не тревожится, мне достаточно добрых слов.
Госпожа Сюй кивнула и жестом велела Сяо Цяо задержать брата, посидеть с ним ещё немного. После их ухода она сама дала распоряжения: спросить у госпожи Чжу и у Гунсун Яна, нет ли у них вестей.
Госпожа Чжу прибыла в северный флигель довольно быстро.
— Вчера ночью, — сказала она, — я услышала, что он вернулся с синяками на лице… Обеспокоилась, пошла взглянуть. Он проводил меня обратно, и… ушёл. Куда — не знаю. Ни слова не сказал.
Пока она говорила, её голос дрожал. Она избегала взгляда госпожи Сюй — всё время смотрела в пол, низко опустив голову.
Госпожа Сюй долго смотрела на неё. Потом коротко сказала:
— Иди.
Слуга, отправленный к Гунсун Яну, вскоре тоже вернулся. Сообщил: с тех пор как господин хоу вчера вечером покинул пир, тот его больше не видел. В управлении — тишина, никаких срочных вестей или инцидентов не поступало.
Госпожа Сюй осталась в комнате, погружённая в раздумья. Она смотрела на чай, стоявший перед ней, но не притронулась к нему.
И вдруг в комнату вошла служанка — радостная, взволнованная:
— Госпожа! Господин хоу вернулся! Идёт к вам!
Госпожа Сюй сдержанно выдохнула — не вслух, но заметно. Наконец.
Через мгновение в доме послышались знакомые шаги. Твёрдые, размеренные.
Он вошёл.
Вэй Шао.
Поклонился ей с почтением.
Госпожа Сюй поспешно велела ему подняться. Внимательно посмотрела — и сразу увидела: лицо, как и говорила госпожа Чжу, действительно побито. Ссадины, синяки — свежие. Она не удержалась:
— Где это ты так?
Вэй Шао ответил с лёгкой улыбкой, не дрогнув:
— Вчера выпил лишнего. Потерял равновесие, с коня свалился. Пару царапин. Ничего серьёзного, бабушка. Не стоит волноваться.
Старшая госпожа Сюй молча смотрела на него.
Он не говорил правду. Она знала. Но не настаивала.
— А где же ты был всю ночь? — спросила она, как бы, между прочим.
Вэй Шао склонил голову, произнёс:
— Вчера днём было много дел, гостей — сами знаете. Вспомнил, что в ямэне осталось кое-что не доделано, решил заехать. По дороге повстречал старого знакомого — упросил зайти, выпили немного… и не заметил, как заснул. Очнулся уже под утро. Бабушку обеспокоил — вина моя, прошу простить.
Госпожа Сюй посмотрела на него пристально. Потом медленно кивнула:
— Сегодня твой шурин уезжает. Хоть и не встречал ты его сам, но уж проводить — сам бог велел.
— Слушаюсь, — коротко отозвался он и встал, чтобы уйти.
Он уже почти дошёл до выхода, когда за спиной снова раздался голос госпожи Сюй — спокойный, но в котором теперь звучало совсем иное:
— А твой старший брат… — сказала она, не глядя на него, будто вслух думая. — С самого вчерашнего дня его никто не видел. Говорят, и ночью он не возвращался домой. Он ведь всегда был близок с Цяо Цы. Странно, что даже проститься не вышел. Ты случайно не знаешь, где он был?
Шаг Вэй Шао на миг сбился.
Он почти незаметно замедлился, затем повернулся и с лёгкой улыбкой ответил:
— Ах, и правда — вина моя. Вся ночь насмарку, сам едва не ушибся, и это совсем выбило из головы. Старший брат… он вчера ночью отбыл в Дайцзюнь. Сказал, не хочет тревожить вас в поздний час, потому не пришёл проститься. Просил меня передать вам извинения.
Госпожа Сюй нахмурилась:
— В Дайцзюнь? Что случилось? Что-то срочное?
— Ничего тревожного, бабушка, — быстро ответил он. — Пустяковое дело. Но нужно было уладить лично. Всё под контролем.
Госпожа Сюй на секунду задумалась, потом вновь улыбнулась — спокойно, почти приветливо:
— Ну что ж… уже время. Иди, провожай.
Вэй Шао склонился в почтительном поклоне:
— Да, бабушка.
И, не теряя больше ни мгновения, быстро вышел.
Сяо Цяо ждала — долго, терпеливо. Всё оглядывалась: но Вэй Шао всё не возвращался.
Время поджимало. Отъезд был назначен на раннее утро, и, как бы ей ни хотелось дождаться его, задерживать Цяо Цы и остальных дольше уже было нельзя. Не хотелось, чтобы брат уезжал с ощущением пустоты.
Она уже было велела собираться и выходить, когда вдруг услышала: вернулся.
И правда — спустя минуту его фигура показалась у входа, шаг быстрый, сдержанный. У Сяо Цяо наконец вырвался облегчённый вздох.
Она торопливо вышла навстречу, взяла его за руку, повела внутрь. Помогала переодеться — переодеть в дорожное, как полагается главе дома, который провожает родных.
Он стоял перед ней, позволял ей заботиться о себе — молча. Неподвижно. Взгляд потухший, лицо отрешённое. Будто его сознание было где-то очень далеко. И это молчание было не тем, что рождалось от усталости. Это было что-то иное. Тяжёлое. Замкнутое. Опасное.
Всё было не так, как прошлым вечером. Совсем не так, как тогда, когда он прижимал её к себе с такой жаждой — с той страстной теплотой, которой Сяо Цяо, казалось, коснулась его души.
Она не торопилась спрашивать. После всего, что уже было между ними, она знала: ждать — это тоже забота.
Но когда она уже завязывала ему пояс, не удержалась. Тихо, почти шёпотом:
— Вчера… что случилось, муж мой? Вы ушли — и не вернулись. Я не могла сомкнуть глаз всю ночь. Волновалась.
Когда она задала вопрос, то подняла на него глаза — ясные, прямые, полные невысказанной тревоги.
И только тогда, словно душа вернулась в тело, Вэй Шао как будто очнулся. Он слегка вздрогнул, опустил взгляд, встретился с её глазами.
— Ничего важного, — сказал он наконец. Голос его был всё так же сух, почти безжизненен. Холоден, как вода после инея.
Сяо Цяо поняла сразу: он не хочет говорить. Не пустит её туда, куда сейчас ушёл сам.
Она больше не спрашивала.
Помогла ему закончить переодевание, поправила последний завяз и вышла с ним за порог.
Уже у самой двери он вдруг остановился.
Развернулся.
Протянул к ней руки и обнял. Молча, крепко. Не страстно — скорее, как человек, который больше не знает, как объяснить себя словами.
Потом отпустил.
— Прости… что заставил тебя волноваться, — сказал он тихо. — Сейчас я провожу твоего брата за город.
Сяо Цяо слегка улыбнулась:
— Спасибо, муж мой. Вам — забота, а мне — покой.
